Инкарцерон - Кэтрин Фишер

— Свежее, — сказала она, понюхав.

Небольшая дверца вела в коровник. Джаред, наклонившись, заглянул под низкую притолоку. Хотя он стоял к девушке спиной, по его напряженной позе она поняла — что-то не так.

— Что случилось? — спросила она.

Наставник повернулся, бледный как смерть.

— Кажется, мы опоздали.

Она шагнула к нему, но Джаред загородил проход.

— Мне нужно посмотреть, — упрямо пробормотала она.

— Клаудия…

— Пустите меня. — Она поднырнула под его руку.

Старик лежал навзничь, разбросав руки и ноги; одна ладонь зарылась в солому. С первого взгляда было ясно, что у него сломана шея. Невидящими глазами он смотрел в потолок. В хлеву стоял запах старого навоза, с несмолкающим жужжанием вились мухи, через открытые ворота внутрь залетали осы. Где-то снаружи блеяла коза.

— Его убили, — заледеневшим от ярости и пережитого потрясения голосом проговорила Клаудия.

— Наверняка мы сказать не можем.

Джаред уже пришел в себя. Опустившись на колени, он тронул шею старика, взял его запястье, потом провел над телом сканером.

— Убили! Он что-то знал о Джайлзе, о его смерти. Кто-то пронюхал, что мы едем сюда!

— Но кто?!

Стремительно поднявшись, Джаред вернулся в дом.

— Знал только Эвиан. Наверное, нас подслушивали. Потом еще Джоб — я спрашивала его…

— Джоб всего лишь ребенок.

— Из страха перед отцом…

— Клаудия, твой отец способен внушить страх даже мне.

Охватив себя руками, Клаудия пыталась перебороть гнев. Взгляд ее снова упал на тело, распростертое на соломе.

— Посмотрите на отметины, — прошептала она. Темные кровоподтеки — следы больших пальцев убийцы — отчетливо выделялись на морщинистой шее старика. — Это сделал кто-то очень сильный.

— То, что он не сам упал, мы и так знаем, — сказал Джаред, распахивая дверцы шкафа и гремя тарелками.

Она повернулась. Закрыв буфет, наставник подошел к очагу, поднял голову, всматриваясь, потом, к ее удивлению, встал на скамейку и запустил руку в дымоход. Сверху посыпалась сажа.

— Учитель?

— Старик прислуживал во дворце, Клаудия, а значит, был обучен грамоте.

Сперва она не поняла, потом, сообразив, принялась торопливо озираться по сторонам. На глаза ей попалась кровать. Подбежав, девушка схватила лежавший на ней тюфяк и разорвала ткань, выпустив кишащую вшами солому.

Снаружи закричал дрозд, послышалось хлопанье крыльев. Клаудия в страхе посмотрела на учителя.

— Это снова они?

— Может быть. Не останавливайся.

Вдруг половица под ее ногой как-то странно скрипнула. Клаудия, присев, потянула ее вверх, и та легко подалась, повернувшись на шарнире.

— Джаред!

Под половицей старик хранил свои «сокровища» — потрепанный кошелек с несколькими медяками, сломанное колье, в котором почти не осталось камней, свиток пергамента и пару перьев. В самом низу был бережно припрятан синий бархатный мешочек размером с ладонь Клаудии.

Джаред, развернув пергамент, пробежал его глазами.

— Это его исповедь. Я знал, что он должен был оставить что-то подобное! Если его обучали Книжники, он, конечно…

Осекшись, он оглянулся на ученицу.

Клаудия, развязав бархатный мешочек, извлекла оттуда овальную золотую пластинку с выгравированным Коронованным орлом. Девушка перевернула ее — с портрета застенчиво, но открыто им улыбался кареглазый мальчуган. Клаудия грустно улыбнулась ему в ответ и посмотрела на учителя.

— Эта миниатюра стоила, наверное, целое состояние, но старик не пожелал расставаться с ней. Значит, он по-настоящему любил его.

— Ты уверена, что?.. — начал Джаред.

— Да. На портрете Джайлз.

Когда Сапфик выехал из Криволесья, увидел он Бронзовую крепость. Люди отовсюду устремлялись к ее твердыне.

«Укройся здесь, за стенами, — звали они его. — Торопись успеть до нападения!»

Он огляделся кругом — мир был железным, и железным было небо над ним. Люди же были как муравьи на равнинах Узилища.

«Разве забыли вы, — сказал он, — что вы уже в Застенках?»

Но они всё шли и шли мимо, называя его безумцем.

Легенды о Сапфике

Ураган бушевал всю ночь и стих так внезапно, что Финн проснулся от наступившей тишины. После завываний ветра она казалась почти зловещей, но теперь, по крайней мере, можно было двигаться дальше, пока Инкарцерон не передумал. Кейро, выбравшись наружу, со стоном потянулся, расправляя затекшие члены.

— Вы только посмотрите на это, — послышался его непривычно сдержанный голос.

Финн, протиснувшись следом, увидел, что лес стоит совершенно голый. Тонкие металлические листочки, все до одного, облетели и лежали на земле огромными кучами. На деревьях же распустились цветы. Насколько хватало глаз, холмы и долины заблистали красной медью и золотом.

— Какая красота! — восхищенно засмеялась Аттия, стоявшая позади Финна.

Он удивленно взглянул на нее — ему самому в последствиях урагана виделось лишь новое препятствие.

— Ты правда так думаешь?

— О да. Но для тебя… тебе такие краски не в новинку. Ты ведь пришел Извне.

— Так ты мне веришь?

Она задумчиво кивнула.

— Верю. Ты не такой, как другие — и правда словно из другого мира. Та девушка, имя которой ты произносил во сне, — Клаудия… Ты помнишь ее?

Финн кивнул — именно такое объяснение он придумал для них. Потом, посмотрев на нее, он решился:

— Послушай, Аттия, мне нужна твоя помощь. В общем, иногда… иногда мне нужно оставаться одному, потому что Ключ… он помогает вызывать видения. И я не хочу, чтобы в это время Кейро или Гильдас были рядом, понимаешь?

Она с серьезным видом кивнула, не спуская с него ясного взгляда.

— Я уже говорила, что отныне я — твоя служанка. Тебе достаточно лишь сказать, Финн.

Он почувствовал угрызения совести. Девушка, глядя ему в глаза, не добавила больше ни слова.

Они спешили вперед, продвигаясь через ярко расцвеченные заросли деревьев, спускавшихся по холму. Почва была неровной, к тому же то и дело дорогу им преграждали водные потоки, струившиеся в странно обрывистых, изрезанных руслах. В гигантских кучах листьев копошились насекомые самого невообразимого вида. Кучи сильно осложняли путешествие — иногда приходилось тратить несколько часов, чтобы найти обходной путь. Поверху спутников сопровождали целые стаи любопытных галок, перепрыгивавших с ветки на ветку и оглушительно каркавших. Однако когда Гильдас не выдержал и задрал голову вверх, потрясая кулаком и осыпая назойливых птиц ругательствами, они тут же смолкли и улетели.