Вольный ветер или история одного менестреля - Татьяна Засецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эээ… — как-то нерешительно протянул он и, помедлив, отвязал от пояса мешочек, по размеру который был ненамного больше моего, — я думаю, тебе это пригодиться больше, чем мне.
Я в полном замешательстве взяла мешочек, развязала его и… достала оттуда лэру. Но какую! Старая, потёртая, она была великолепна; сделанная из эльфийского дерева кай'элен, она отливала синевой, под руками чувствовалось бархатное дерево. Маленькая и незаметная вязь древних рун защищала эту вещь от пагубного воздействия времени. Лёгкая и изящная она словно была сделана на мою руку, хотя этой лэре было как минимум несколько веков.
Я с благоговением провела рукой по струнам, знакомясь с ними, спрашивая разрешения касаться их. Те ответили лёгким воздушным и слегка ленивым звуком, словно просыпаясь от многолетнего сна и принимая меня.
— Спасибо, — прошептала я одними губами, поднимая глаза на эльфа. Тот же смотрел на меня с какой-то непонятной задумчивостью во взгляде.
— Не за что, — улыбнулся, наконец, он, — она действительно тебе подходит, и я рад, что угадал.
Честно, я уже не слушала. Я просто держала её в руках и наслаждалась ею, как хорошим вином, пытаясь запомнить эти ощущения. То же самое я чувствовала, когда впервые увидела сломанный меч. Те же самые ощущения. Лэра меня звала, просила сыграть, сбросить с неё молчаливое оцепенение. Я не стала противиться и, уже не обращая внимания ни на что, заиграла, сначала неуверенно, привыкая к характеру инструмента….
Мы выбираем каждый День и Час
Из тысячи Путей — свою Дорогу.
Мы презираем тех, кто не похож на нас,
И часто врём, произнося молитвы Богу.
Мы изменяем Судьбы Мира и людей
Своим дыханьем, взглядом, словом, жестом.
Мы растворяемся в мелодии Теней
И снова входим в Мир живым оркестром.
Мы знаем цену Слову и Мечте,
Мы Верим, когда нужно просто верить,
И голову врага приносим на Мече,
И открываем наглухо запаянные Двери.
Мы знаем чьё Предательство больней,
Читаем Души по глазам и лицам,
Мы умираем, прославляя очерёдность дней,
Гордясь всем тем, что удалось добиться.
Мы любим Мир, когда хотим Любви,
Раскрыв объятья доверяемся Природе,
И посвящая Одиночеству стихи,
Сбегаем от него, когда оно приходит.
Мы предпочтём на Хитрость не менять Друзей —
Прикрытая спина и сталь в руке важнее злата.
Могущество и Власть? Надеюсь, те, кто бегают за ней,
Прекрасно знают, какова расплата.
Простить? Понять? А, может быть, Забыть?
Как правильней ответить на Обиду?
Порою стоит просто Жить
И Ждать. Нет, не удара в спину.
Пусть в Лабиринте Жизненных Дорог,
Где каждый поворот может вести к Обрыву,
Закрыв глаза и делая последний Вдох,
Идём вперёд и расправляем Крылья.
Когда я закончила играть, то на душе стало легче, словно с неё упала какая-то тяжёлая ноша. Мы так и сидели в тишине и безмолвии — два одиночества, которых судьба по ошибке свела вместе. Говорят, что одинаковые люди отталкиваются, а противоположности притягиваются. Интересно, а что происходит, когда одновременно и совершенно разные и совершенно одинаковые. Хотя… нет. Мы не разные, но и не одинаковые. Мы похожи на отраженья друг друга, отраженья в зеркале судьбы. Наверное, именно поэтому наши отношения представляют собой постоянные перепады — из огня да в полымя.
Эльф ушёл, сказав, что принесёт поесть. Я осталась сидеть, было довольно прохладно. В голову лезли разные мысли, но главным был вопрос: «кто я есть?». Когда-то давно, целую жизнь назад я считала себя человеком. Пусть и не в полнее обычным. Потом я узнала, что являюсь самым, что ни на есть, идеальным воином. Я успела побывать ищейкой, менестрелем, наёмником. Почти для всех я молоденькая наивная девчонка, единицы считают меня опасным противником и врагом, немногие — другом. Но это всё не то….
Я пела ни раз о великих героях,
Об играх судьбы и изменчивом счастье,
О людях, рожденных и живших в неволи,
О страшных злодеях и прочих напастях.
Я пела ни раз об опасных сраженьях,
О небе высоком и звездах сверканье.
И их раскрывала я важность движенья,
И сущности мира несла пониманье.
Я пела ни раз просто так и без дела,
Все чувства других показав без опаски
Но сути своей я раскрыть не сумела…
Как жаль, но я так и не скинула маску.
Я пела, а по щекам катились непрошенные слёзы… я пела, а звериная тоска уходила в глубь сердца… я пела, а закатное небо окрашивалось в тёмные ночные тона… я пела, а на меня смотрели удивительные чёрные глаза, ставшие родными… я пела и не замечала, что за спиной стоит тот, кто за много лет впервые стал мне намного ближе, чем просто друг….
На следующий день я сидела на ступеньках и играла на лэре незамысловатый мотивчик, а детишки радостно хлопали в ладоши и смеялись, водя хороводы и играя в ручеёк.
— Так ты менестрель? — раздался удивлённый голос Шерта сзади. Я, не оборачиваясь и не прекращая играть, кивнула.
— Да!
— Тогда, ты не могла бы спеть на свадьбе?
— Конечно! Нет проблем!
— Правда?
— В чём вопрос? — повернулась я к нему, а руки всё ещё порхали по струнам, и подмигнула.
— Хм… — улыбка сползла с лица мужчины, сменившись задумчивостью.
— Что такое?
— На тебя посмотришь — дитё дитём, — сказал он, проходя во двор, — а глянешь в глаза — так человек, проживший целую жизнь, и довольно длинную.
— Ну, что я могу сказать, это всё из-за того, что я бывшая ищейка.
— Как? — уставился он на меня округлившимися глазами. Не удивляйтесь, просто в последнее время правила у ищеек ужесточились, и провинившихся убивают.
— Так.
— Но ведь же….
— Я из первого выпуска.
— Нооо… — поражённо протянул он.
Молодец!!!
Упс!
Вот тебе и Упс!! Надо же было так спалиться!
— Да, — вздохнула я, — мне уже далеко не двадцать.
— Угу, не двадцать, — насмешливо улыбнулся он, — раза этак в три больше! Первый отряд был создан шестьдесят лет назад!
— Не шестьдесят, а пятьдесят семь! — возмутилась я.
— Нууу… Да ты мне в матери годишься, а выглядишь так, будто моя дочь!
— Хм! — фыркнула я. — С некоторых пор я не совсем человек.
— И сколько же тебе лет?
— Да, мне тоже интересно! А то как-то я с тобой общаюсь, а возраста не знаю, — раздался сбоку ехидный комментарий, и к нам вышел Оверн.