Битва за Севастополь. Одиночный выстрел - Алла Бегунова

В колодец — черную яму в земле, кое-как огороженную камнями и наполовину закрытую досками, угодил дикий кабанчик, молодой, со светло-коричневой шерстью и с неотросшими еще клыками. Он не мог выбраться из западни сам, хотя и старался. Увидев людей, лесной житель сделал отчаянный рывок, но вылезти ему не удалось. Повернув голову, он посмотрел на лесника темно-карим печальным глазом и жалобно хрюкнул.

— Хочешь пристрелить? — спросил Анастас. — Свиные котлеты из свежачка, чем не солдатская радость…

— Нет, — твердо ответила Павличенко, с любопытством разглядывая подсвинка. — Он — забавный и мне нравится. Пусть живет.

Егерь заметно повеселел. Похоже, старший сержант сделала сейчас какой-то важный для него выбор, и он был рад, что душа воинственной девушки не очерствела. В лесу, как в храме, нужно соблюдать свои обычаи, но основной из них — никогда не убивать зря.

Найдя сухую слегу недалеко от колодца, Вартанов просунул ее под брюхо кабанчика, поднял его, перенес на землю и опустил. Спасенное животное очухалось не сразу. Перевернувшись с боку на бок, подсвинок взвизгнул, точно не верил в свое освобождение. Потом он вскочил на ноги, отряхнулся и, ломая сухой валежник, пустился во весь дух прочь от проклятого места. Только лихо закрученный хвостик и замелькал в кустах.

Людмила рассмеялась.

Зверей она любила, охоту на них не одобряла. Лесные жители казались ей беззащитными, несчастными божьими тварями перед людьми, вооруженными скорострельными ружьями. Лишь в стародавние времена, когда князь один выходил с рогатиной против медведя, этот поединок был, по ее мнению, более или менее честным и справедливым…

Судя по карте, за колодцем нейтральная полоса кончалась и начиналась территория, захваченная немцами. Старший сержант и лесник присели отдохнуть. Пить воду из источника, где только что купался подсвинок, Людмиле почему-то не захотелось. У нее имелась своя фляга, наполненная кипяченой водой. Сухой паек, выданный на ротной кухне, состоял из краюхи ржаного хлеба и двух полосок розоватого сала, обсыпанных крупной солью и размолотым черным перцем. Тем и удовольствовались. Вартанов увлеченно продолжал рассказывать снайперу про крымский лес, который он обожал и знал лучше всего на свете.

Она спросила, как Анастас различает деревья: по породе, по возрасту, по времени цветения и плодоношения, или другим способом. Он ответил с улыбкой, что деревья, подобно людям, растут, живут и отличаются собственным характером. Он видит их фигуры и лица, которые спутать между собой невозможно. Но, бывает, грозовой ночью они молчат, в страхе склоняясь под ураганным ветром, и тогда в лесу может заблудиться даже он, лесник, умеющий слышать их голоса. Тяжело приходится, если на хутор с неба опустится облако, цветом похожее на молоко, что часто происходит весной или осенью. В сумрачном мареве деревья меняют свой облик. Они не любят туман, и он тоже не любит его.

— Целое лето мы воевали в степях под Одессой, — сказала Людмила. — Мне было трудно маскироваться, но легко попадать в цель.

— И сколько раз ты попала?

— Сто восемьдесят семь.

— Хорошо стреляешь! — похвалил он.

— Да, так многие говорят, — она равнодушно пожала плечами. — Но что делать в лесу?

— То же самое. Заколдованный лес поможет тебе.

— Заколдованный? — она усмехнулась. — В сказки я не верю.

— Конечно, в лесу надо родиться и прожить жизнь, — ответил старый егерь, не обратив внимания на ее усмешку. — Однако кое-что ты сможешь усвоить. Ходи осторожно, но при этом не бойся. Смотри, слушай, запоминай, мысленно разговаривай с ним. Он отзовется, коли… коли ты понравишься ему.

— Ничего себе! — удивилась Люда.

— Не сомневайся, детка, — Вартанов посмотрел на нее загадочно. — Шанс у тебя все-таки есть…

К хутору Мекензия лесник ее вывел с северо-западной стороны, когда солнце поднималось. Взобравшись на дерево, Павличенко в бинокль наблюдала картины мирной жизни тыла германской Одиннадцатой армии. По дороге между хутором и деревней Залинкой размеренно туда-сюда двигался немецкий автотранспорт и люди в шинелях и куртках мышиного цвета. Судя по всему, как рыба в воде, здесь чувствовали себя крымские татары, коварные предатели Советской власти. Они пошли в полицаи и охраняли шлагбаум возле лесного кордона № 2.

Около двенадцати часов дня появилась полевая кухня, и соблазнительный запах мясного картофельного супа донесся до разведчиков. К кухне с котелками собралось человек пятьдесят солдат. Получив свои порции, они разошлись далеко не сразу, переговаривались между собой, курили, ждали раздачи кофе. Нижним чинам немецкой армии полагался не настоящий кофе, а суррогатный, и запах у него был совсем не такой приятный.

После обеда из дома вышел тот самый голубоглазый офицер в витых серебряных погонах. Людмила уже немного разбиралась во вражеской униформе и определила, что это — майор артиллерии, награжденный орденом «Рыцарский крест», а также посеребренным «Штурмовым знаком». Дверь дома, из которой он появился, отстояла от дерева, где расположилась Павличенко, примерно на 150 метров и точно напротив него, то есть со стороны немецкого тыла. Она отметила это в своих записях. Жить майору оставалось недолго.

Не подозревая об опасности, фашист закурил сигару и вместе с ординарцем, который держал в руках какую-то папку с бумагами, сел в легковую автомашину «Опель-капитан». Подпрыгивая на ухабах, машина поехала по дороге, но не в деревню Залинкой, а к селению Черкез-Кермен. Там, согласно донесениям нашей разведки, была штаб-квартира Одиннадцатой армии и жил ее командующий генерал-полковник Эрих фон Манштейн. Наверное, майор торопился на совещание к генералу…

Прямоугольный лист бумаги, прикрепленный к плоской полевой сумке, постепенно заполнялся разными знаками. Людмила привычно рисовала для себя «Карточку огня». В виде квадрата она изобразила дом лесника, в виде треугольников — скотный двор и сараи, извилистой толстой линией — проселочную дорогу, двумя черточками — шлагбаум на ней. Расстояния она тоже указывала, хотя и условно, на глаз. В центре композиции очутился весьма заметный ориентир — беловатая, испещренная впадинами и трещинами, слоистая глыба. Так выходят на поверхность породы известняка, что нередко бывает на западных крымских возвышенностях, относящихся к геологическому типу «куэста». Кроме этой особенности, Людмила обратила внимание на ветер. Кроны деревьев сильно качались, над дорогой крутилась белая пыль.

Спустившись вниз, Павличенко показала свое произведение Вартанову. Он удивился дотошности старшего сержанта и сообщил ей истинное расстояние от ворот своей усадьбы до известкового камня — 43 метра. Люда искренне поблагодарила егеря. Таковая деталь помогала указать на «Карточке огня» дистанции между объектами более точно, что обеспечивало лучшее прицеливание. Она также спросила лесника про ветер и услышала в ответ рассказ о том, что в ноябре здесь часто властвуют штормовые холодные ветры с севера и северо-востока, которые приносят дожди.

— Поправку на ветер я сделаю. А ваш фриц в серебряных погонах — на месте, и он попался! — весело сказала Людмила леснику.