Ядерный будильник - Сергей Гайдуков

— Просто я никогда не видел живого художника.

— Только дохлых? Тоже неслабое зрелище. Ну так ты звони, если что…

— Обязательно, — сказал Алексей, пряча визитку в карман. Ещё немного — и он окончательно утратит способность удивляться чему-либо.

У стойки бара Алексей остановился, достал бумажник Дона Педро, вытащил зелёную сотню и передал бармену. Тот принял купюру как должное и сообщил:

— Ваш Данила только что вышел из туалета и проследовал на улицу. Далеко убежать не мог. Вид у него бледноватый.

— Как положено.

— И ещё раз спасибо, что не убиваете наших постоянных посетителей, — бодро напутствовал Алексея бармен.

Дон Педро вроде бы никуда бежать не собирался. Он поджидал Алексея возле охраняемой стоянки и держал в руке мобильник.

— Вот, — сказал он, потрясая телефоном. — Дозвонился и даже договорился. Еле-еле убедил их, что надо встретиться. Серьёзные люди, я же говорю…

— Ну так вы же для себя стараетесь, — напомнил Алексей. — Продлеваете жизнь, — он сел на заднее сиденье «Сааба», вытащил из-за пазухи Мишин пистолет, выщелкнул обойму. Толстый блестящий патрон сверху гарантировал восемь возможностей прострелить Дону Педро голову. Алексей вставил обойму и убрал оружие.

— Они сами назначили место встречи, — говорил между тем Дон Педро. — Тут уж я ничего поделать не могу, как они сказали, так и будет…

Алексей тронул его за плечо, и Дон Педро осёкся на полуслове.

— Я очень надеюсь, — сказал Алексей, — что вы понимаете — если со мной что-то случится, к вам пошлют другого человека. И он не будет разговоры разговаривать, сразу засадит пол-обоймы в затылок. Или взорвёт этот «Сааб», когда вы с Валерой будете совершать романтическую поездку по московским улицам.

Дон Педро на пару секунд задумался, а потом сказал:

— Конечно. Конечно, я всё это понимаю. Мне дорог мой затылок, мой «Сааб» и особенно Валера. Кстати, что вы там сотворили с бедным Мишей?

— Он вам расскажет, когда выпишется из больницы.

— Бедняга, — вздохнул Дон Педро. — Неплохой художник, кстати. Талант. Я его спонсирую.

— Орангутангов рисует?

— Почему именно орангутангов? Хотя кто его знает…

«Сааб» мягко катил по асфальту, постепенно набирая скорость на пустых московских улицах. Дон Педро включил симфоническую музыку, Алексея с непривычки потянуло в сон, и он тронул кончиками пальцев «ТТ», чтобы напомнить себе — где он, что он и зачем.

Вскоре Дон Педро свернул с Кольца и заехал во двор какого-то уставленного строительными лесами дома.

— Вот здесь они назначили встречу, — сказал он. — Кстати, вот и они сами. Уже ждут.

Алексей никого не видел и потому не шевельнулся.

— Нужно выйти из машины и подойти к ним, — сказал Дон Педро.

— Подойди.

— Но это же вы…

— Иди к ним, я пойду за тобой.

— Так не пойдёт, — с неожиданным упрямством сказал Дон Педро.

— То есть вы договорились, что они стреляют в первого, кто выйдет из машины?

— Нет, — сказал Дон Педро, замявшись. — Ничего подобного. Никаких таких договоров.

— Ну так выходи.

Алексей вытащил пистолет и коснулся стволом шеи Дона Педро. Это подействовало, и Дон Педро выскочил из салона, будто за шиворот ему пустили змею.

При этом он пригибался и испуганно выкрикнул:

— Это я! Это я!

В ответ грохнули два выстрела, и Алексей понял, что не ошибся.

Дон Педро истошно завопил и повалился на бок. Алексей выскочил из машины одновременно с ним, но не шагнул вперёд, а пригнулся и скользнул назад, вскинув «ТТ». Ствол в его руке плавно пошёл вверх и остановился на палец выше мелькнувшей в темноте вспышки. Мягко — на спуск, потом ещё. В армии Алексей привык работать из «Калашникова», поэтому пистолет казался слишком лёгким и не совсем серьёзным оружием. Зато звук был оглушительным для ночной тишины, и к грому стрельбы присоединился крик Дона Педро, решившего, будто это его добивают.

За этими выстрелами продолжения не последовало. Дон Педро с окровавленной штаниной сидел возле машины и глубоко дышал, не представляя, чем все это для него закончится. Внутренний голос подсказывал, что закончится плохо.

Алексей выждал некоторое время, потом выбежал из-за машины и короткими рывками добрался до того места, откуда стреляли. Здесь он остановился и выпрямился.

— Серьёзные люди? — сказал он так, чтобы слышал Дон Педро. — Серьёзные люди если уж стреляют, так не промахиваются.

Алексей нагнулся к умирающему, подобрал пистолет и вернулся к машине. Дон Педро изобразил на лице невероятную боль и одновременно раскаяние.

— Ладно, ладно… — сказал он, закатывая зрачки. — Теперь я все расскажу… Только отвези меня в больницу.

— Надо было сразу рассказывать, — с сожалением заметил Алексей. — Кто мешал?

— Сглупил, — признался Дон Педро. — Ну и ты пойми — если первому встречному все контакты и связи выкладывать, это что же за бизнес у меня будет?

Алексей посмотрел на натёкшую под Доном Педро лужицу крови и согласился, что бизнеса тут не будет никакого.

— Значит, слушай, — торопливо сказал Дон Педро, и Алексей слушал. — Все запомнил? — спросил Дон Педро, когда выговорился. Алексей кивнул. — Тогда давай побыстрее в больницу. И давай ногу вот здесь ремнём перетянем, чтобы кровь… Что? Что-то не так?

Алексей отошёл на три шага назад и выстрелил Дону Педро в грудь, потом вытер рукоять пистолета и вложил оружие в руку безымянного неудачливого стрелка, лежавшего в тёмном углу двора. Мишин «ТТ» после такой же обработки оказался в вялой руке Дона Педро.

Забрав у Дона Педро пухлую записную книжку и мобильник, Алексей ещё раз окинул взглядом диспозицию, остался доволен и припустил лёгким бегом прочь.

Освещённых мест он избегал, придерживаясь золотого правила — отход с позиции важен не менее, чем выход на неё.

Удалившись от места перестрелки на порядочное расстояние, он позволил себе минутную передышку. Во время этой передышки Алексей подумал, что пока у него все получается неплохо.

Эту мысль он тут же с треском вышвырнул из головы. Вот когда поиск закончится и цель будет достигнута, тогда будет неплохо.

А сейчас… Он снова побежал, неслышно касаясь подошвами земли и минуя освещённые пространства.

Переноска кухонного комбайна за двадцать тысяч долларов так впечатлила Бондарева, что он никак не отставал от Селима с расспросами о неизвестном благодетеле. Селим отвечал скупо, ссылаясь на то, что лично сам ни разу с этим человеком не общался.