Мемуары мертвого незнакомца - Ольга Володарская

— Давай закончим этот разговор. — Она догадалась, что это за мясо было, и внутренне содрогнулась.

Бабушка мотнула головой, желая выговориться:

— Не лезет мне с тех пор мясо в глотку. Хотя смотреть на него могу. И готовлю без брезгливости. Иной раз даже забываю о грехе своем. Да не получается надолго… напоминают!

— О чем ты?

— Муж мой умер молодым. Сын тоже. Ты чуть не погибла в раннем детстве. А теперь вот правнучка…

— А тебе не кажется, что это слишком тяжелая расплата? Ты всего лишь не дала себе умереть с голоду. Ты же никого не убила.

— Убила, Машенька. Опекуншу свою, пусть и чужими руками.

— Как так?

— Как узнала, чем она нас кормит, донесла на нее. Расстреляли женщину. Так я отплатила ей за то, что не дала мне с голоду умереть. Повзрослев, я тоже вела себя не лучшим образом. Своего мужа третировала. Он ведь другую женщину полюбил, хотел уйти, а я не позволила. Сын наш чахлым рос, и я этим пользовалась. Говорила, что только урод моральный может оставить женщину с больным ребенком. Дед твой мучился ужасно, разрывался между любовью и долгом. Вот сердце и надорвал. Подтолкнула я его к могиле. Да и сына тоже….

— Перестань говорить ерунду! Ты его обожала!

— Если б я не изводила придирками твою мать, мой сын не сбежал бы в Грузию и, возможно, был бы сейчас жив. Так что я, Машенька, грехи свои тебе выплачиваю, как могу. И не жалей меня. Но и не вспоминай о словах, сказанных мной сегодня. Не береди душу старой грешницы.

Маша встала, подошла к бабушке и молча ее поцеловала. Говоря тем самым: не напомню, не упрекну и не перестану любить и благодарить.

* * *

Маша блестяще показала себя на втором курсе, тем самым оправдав надежды своего педагога. И последующие годы его не разочаровывала. А вот среди сокурсников популярностью не пользовалась. Близко общалась всего с несколькими ребятами. Но и им ничего не рассказывала о своей жизни. В гости, бывало, приглашала. Но никого ночевать не оставляла, попоек дома устраивать не разрешала, а когда спрашивали, с кем она живет, говорила, с бабушкой, но та в отъезде. Про дочь ни слова. Решила, ни к чему это.

Студенты актерского отделения жили ярко. Много пили, тусовались, хулиганили, разыгрывали друг друга, крутили романы. Обычно собирались в общежитии. Реже компанией гоняли на дачи к «мажорам» — деткам или внукам народных артистов. Там беспорядочно занимались сексом, принимали легкие наркотики, поглощали алкоголь, но и устраивали «капустники», репетировали, придумывали сценарии или снимали кино на любительскую камеру одного из «мажоров»…

Маша участия в этой жизни не принимала. И не только потому, что междусобойчики, как правило, устраивались по выходным, а она проводила их с бабушкой и дочкой. Скорее все это было ей неинтересно. Особенно пьянки и короткие романчики, длящиеся порой одну ночь, называемые в тусовке «потрахушками».

Таких, как Маша, в группе было еще шесть человек. Вот с ними она и приятельствовала. Их и приглашала к себе. Один парень из компании, Славик, сын известного режиссера, не примкнувший к «мажорам», как он сам говорил, по идеологическим соображениям, симпатизировал Маше. Но та на его ухаживания не реагировала. Она решила, что, пока учится, не будет позволять себе никаких романов. Они отвлекают, отнимают время, которого и так не хватает, и зачастую приводят к нежелательным последствиям типа беременности.

Меж тем дочка росла. Умственно почти не развивалась, хотя бабушка пыталась с ней заниматься. А вот физически да. От природы девочка была крупной, в папу, а на деревенских харчах и вовсе разъелась. В пять лет Сашенька весила чуть ли не как мама. Была очень полной и невероятно сильной. Если выходила из себя и начинала что-то ломать, то бабушка едва с ней справлялась. Саша именно так выпускала свою злость — что-то круша. Сколько тарелок она перебила, скольким куклам оторвала голову, сколько плюшевых зайцев изорвала в клочья! Став постарше, добралась до мебели. Выворачивала ящики, отламывала ножки стульев. Хорошо, оконные стекла и зеркала не трогала. Как будто чувствовала опасность. И близко не подходила к животным. Наверное, по той же причине. Собаки, кошки, куры, гуси — вся эта живность, частенько оказывающаяся в их палисаднике, могла причинить Саше боль: укусить, оцарапать, клюнуть, и девочка держалась от нее подальше. Только насекомых ловила и убивала. Но без жестокости. Скорее с любопытством.

К счастью, приступы ярости случались не часто. Раз, два в месяц. Бабушка каждый день поила Сашу успокоительным травяным чаем, и она вела себя более-менее нормально. Но все же нет-нет, да в ней просыпался бес. Тогда главной бабушкиной задачей было не дать ребенку покалечиться. Как-то Саша уронила на себя шкафчик, тряся его что есть мочи. Углом рассекла себе лоб. Пришлось везти в поселок накладывать швы.

И все же прабабушка Сашу любила, в отличие от Маши. Когда девочка обнимала прабабушку и что-то лепетала на своем «птичьем» языке, та умильно улыбалась, сажала ее себе на руки, гладила по жестким русым волосам. Но если Саша подходила с этим же к матери, та, чмокнув ее в лоб, убегала, находя для себя кучу занятий.

На последнем курсе Маша все же дала слабину. Позволила себе увлечься мужчиной. Избранник ее был актером, выпускником того же училища. Он был постарше, но незначительно. Они познакомились в театре, где Маша репетировала дипломный спектакль, а он служил. Роман между молодыми людьми закрутился очень быстро. То ли Маша устала гасить в себе инстинкты и дала им волю, то ли парень был настолько неотразим, но уже на третий день знакомства они устроили «потрахушки». Еще через пять поехали в Питер, где провели совершенно необыкновенные выходные (с согласия бабушки — Маша ничего от нее не скрывала). Спустя три недели они стали жить вместе. А еще через два месяца разбежались, ужасаясь тому, как их вообще угораздило соединиться.

Тогда-то Маша и поняла, что не хочет связываться с актерами. Уж слишком инфантильны!

Потом было знакомство с Романом…

Первое время Маша терзалась, не зная, как преподнести ему правду!

Какой мужчина захочет брать на себя ответственность за умственно отсталого ребенка своей любовницы? Только святой. А Рома был самым обычным парнем. Причем весьма эгоистичным.

— Бабуль, если он сделает мне предложение, я ведь обязана буду ему сказать? — советовалась она со своим единственно близким человеком.

— А он его сделает, как думаешь?

— Наверное. У нас все серьезно.

— А когда ты уезжаешь на выходные, что ему говоришь?

— Что проведываю свою бабушку.

— И он не порывается тебя сопроводить?

— Пару раз предлагал отвезти, да я сказала, что мне на электричке удобнее.

— И он не настаивал?

— Нет. Ему есть чем заняться в мое отсутствие.

— Чем, например?

— Он увлекается дайвингом.

— Чем?