Ярость белой деревни. Угроза американской демократии - Tom Schaller

2020 годах - уровень преступности может быть выше, чем в двух расово разнообразных, прибрежных, городских штатах. Когда аудитория захихикала вместе с ним, Ститт, казалось, был уверен в своей правоте. А может, он знал правду об уровне преступности, но утешался более полезной правдой о самой правде: Она больше не имеет значения. Его сторонники, несомненно, считали идею о том, что Оклахома может быть более опасной, чем Нью-Йорк или Калифорния, просто слишком абсурдной, чтобы в нее поверить. Месяц спустя Ститт переизбрался с отрывом в тринадцать очков.

Подстрекаемые консервативными СМИ, политики-республиканцы по всей стране укрепляют эти мифы о том, какие районы Америки являются безопасными, а какие - небезопасными. Как сказал в 2022 году кандидат в сенат США Блейк Мастерс, республиканец из Аризоны: "У нас в стране действительно есть проблема насилия с применением оружия, и это насилие со стороны банд. Это банды. Люди в Чикаго, Сент-Луисе стреляют друг в друга. Очень часто, откровенно говоря, чернокожие. И демократы не хотят ничего с этим делать".

Это мрачное видение предполагаемых страданий городской жизни всплывает снова и снова. В 2022 году сенатор Том Коттон из Арканзаса в эфире Fox News предупредил, что демократы, которые хотят решить проблему изменения климата, "хотят сделать нас всех бедными. Они хотят заставить вас жить в центре города, в многоэтажных домах, ходить на работу пешком или ездить на метро". Люди платят огромные деньги за возможность ходить на работу пешком в центр города, где есть общественный транспорт, развлечения и рестораны, поэтому арендная плата и цены на товары во многих городах так высоки. Однако Коттон стремился убедить сельских американцев в том, что городская жизнь - это некий антиутопический ад бесконечных страданий, на которые либералы хотят обречь сельских жителей.

Сравните эти высказывания с памятным комментарием Барака Обамы в 2008 году о том, что люди в маленьких городах держатся за оружие и религию. Его тогдашний соперник Хиллари Клинтон обрушилась на него за это, средства массовой информации с готовностью превратили это в громкую историю, и в течение многих лет после этого республиканцы приводили это высказывание в качестве доказательства презрения, с которым Обама и, как следствие, все либералы относятся к обычным белым американцам.

Но что действительно важно в этом инциденте, так это то, насколько Обама был прав. На самом деле он предложил глубокий анализ того, как события последних десятилетий изменили природу политической идентичности среди белых в сельской местности и небольших городах. Вот что он на самом деле сказал:

Вы приезжаете в эти маленькие городки в Пенсильвании, и, как и во многих других маленьких городках на Среднем Западе, рабочих мест там нет уже 25 лет, и ничто их не заменило. И при администрации Клинтона, и при администрации Буша, и при каждой последующей администрации они говорили, что каким-то образом эти населенные пункты возродятся, но этого не произошло. Неудивительно, что тогда они озлобляются, цепляются за оружие, религию, антипатию к людям, которые не похожи на них, антииммигрантские или антиторговые настроения как способ объяснить свою фрустрацию.

То, что описывал Обама, было, по сути, культурной войной, вытеснившей материальные аргументы в качестве основного направления политики. Он обвинил администрацию как республиканцев, так и демократов в том, что они не помогли этим сообществам преодолеть процесс деиндустриализации, который был подпитан торговыми соглашениями, заключенными в 1990-х годах, и в том, что они давали обещания по оживлению экономики, которые так и не были выполнены. Он утверждал, что реакция этих сообществ, по сути, заключалась в отказе от надежды на то, что какая-либо партия сможет помочь им экономически, и в сосредоточении своего политического внимания на таких вопросах, как оружие, религия и иммиграция.

Несмотря на то, что эти вопросы связаны с выбором политики, Обама говорил не о дебатах по поводу того, следует ли нам ввести всеобщую проверку биографии или увеличить число сельскохозяйственных гастарбайтеров, которых мы допускаем в Соединенные Штаты. Оружие, религия и иммиграция, по его мнению, являются хранилищами идентичности, закрепляющими политическую привязанность к Республиканской партии, от которой демократам крайне сложно отвязаться.

Этот эпизод усиливает то, о чем ученые говорят уже некоторое время: теорию "постматериалистических ценностей", связанную с политологом Рональдом Инглехартом. Начиная с 1970-х годов Инглехарт утверждал, что по мере процветания западных обществ их политика все больше фокусируется на неэкономических вопросах, таких как права личности (например, движения феминисток, а затем и геев) и экология. Экономические споры не исчезли, но относительное процветание, которое испытали поколения после Второй мировой войны, позволило им сместить акцент на социальные вопросы.

Обама утверждал, что экономика ушла из политической сферы жителей маленьких городов не потому, что они процветают, а потому, что они перестали верить в то, что какая-либо партия способна решить их материальные проблемы. Если и демократы, и республиканцы, похоже, поддерживают одну и ту же неолиберальную экономику, которая оставляет сельских жителей беднее и с меньшими возможностями, они могут с тем же успехом голосовать за того, с кем согласны по вопросам оружия или однополых браков.

Конечно, сам Обама - как и любой партизан - мог бы возразить, что на самом деле две партии разделяет очень многое в вопросах экономики и что его партия сделала бы больше для жителей маленьких городов. Мы с ним в этом согласны, но это не значит, что выводы тех, кто отбрасывает экономику, обязательно глупы.

Сельских жителей не обязательно обманывают, заставляя голосовать за республиканцев. Постматериалистические вопросы значимы и имеют практические последствия в жизни людей. Тем не менее, отставка, о которой говорит Обама, - это огромный подарок республиканцам, которые, даже выигрывая выборы, остаются объектом вполне заслуженного подозрения со стороны бедных избирателей и представителей рабочего класса по всей стране (не только в сельских районах) в том, что они преследуют экономические интересы этих избирателей. Если республиканцам не нужно будет убеждать избирателей в том, что консервативная экономика работает на них, а можно будет просто сказать, что демократы безразличны к их бедам, то работа GOP будет практически завершена.

Реакция на высказывания Обамы о том, о чем думают жители малых городов и сельских районов, когда рассуждают о политике, стала привычной. Политик-демократ говорит что-то, что может быть истолковано как оскорбление сельских жителей. Громко выражается возмущение. Репортеры вскакивают, чтобы напомнить всем, что демократы смотрят на сельских жителей свысока и должны изменить свои взгляды. И идея о том, что самые необходимые американцы презираются городской либеральной элитой, укрепляется заново.

Эта история и порожденное ею недовольство не новы. В 1896 году Уильям Дженнингс Брайан в своей речи "Золотой крест" на Демократическом национальном съезде прогремел: "Я говорю