Прикосновение - Клэр Норт

Насколько я знаю, это была моя первая встреча с личностью, известной как Галилео. Но она стала далеко не последней.

Койл молча стоял в купе поезда, следующего на Берлин, полуприкрыв глаза и обдумывая мой рассказ.

– Ты старше, чем выглядишь.

Я пожала плечами:

– Двигаюсь вместе со временем. Меняю кожу, одежду, тела. Обзавелась МР3-плеером, прокалывала язык, делала татуировки, пластические операции. Впрочем, я сама выбираю, какой мне быть, и большую часть времени все-таки предпочитаю молодость. Молодая плоть, а значит, и характер тоже полон непредсказуемости, свежести и энергии. Физические недуги и бремя ответственности, дурно влияющие на характер, еще не знакомы человеку в двадцать два года, которому по душе стиль панк. Мне это нравится. Полностью отвечает моим наклонностям.

– А кем ты была изначально? – спросил он. – В своем теле… Ну, ты понимаешь, о чем я? В своем настоящем теле? Мужчиной или женщиной?

– А разве это важно?

– Мне просто любопытно.

– Сам-то как считаешь?

– Сначала я решил, что ты была мужчиной. Просто показалось… Впрочем, нам много чего кажется на пустом месте.

– А теперь?

– Не знаю. В темных лондонских переулках убивали и мужчин, и женщин, – ответил он. – Скажи хотя бы, как тебя звали.

– Кеплер будет в самый раз. Как тебе идеально подходит Койл.

– И у тебя нет предпочтений? Я имею в виду, по части половой принадлежности?

– Мои предпочтения сводятся к здоровым зубам и крепкому скелету, – сказала я. – Я также предпочитаю чистую кожу и, могу признаться, питаю слабость к рыжим волосам, если они мне попадаются и не оказываются крашеными. Можешь как угодно относиться к девятнадцатому веку, но тогда ты не нарывался постоянно на крашеные шевелюры, которые выглядят очень натурально, как это бывает сейчас.

– А ты сноб.

– Просто я побывала в телах достаточного количества людей, чтобы сразу видеть, когда они из кожи вон лезут, стараясь казаться не теми, кто есть на самом деле. Я могу помочь тебе, – сменила я тему. – Если Галилео внедрялся в тебя, использовал тебя – и если он действительно твоя цель, – то я в состоянии тебе помочь.

– Каким же образом?

– Ты можешь сообщить мне что-нибудь еще?

Он промолчал.

– Мне нужно знать, на кого ты работаешь.

Снова молчание.

– Ты веришь тому, что тебе говорили во Франкфурте? Веришь, что они действительно пытались разработать вакцину?

Молчание.

– Жозефина стала для меня не более чем временным телом. Она нуждалась в деньгах, а мне хотелось перемен в жизни. Моя с ней связь не означает участия в убийстве тех, кто тебя нанял. Но мне нужно – просто необходимо, – чтобы ты дал мне какую-то причину, хотя бы самое ничтожное основание сомневаться, что, когда я их найду (а я непременно их найду), мне не следует уничтожить их всех до единого.

Наши взгляды встретились. Я видела глаза Койла в зеркалах уже несколько дней подряд, но прежде читала в них одно только презрение.

– Они делают все, что могут, – сказал он. – Прикладывают неимоверные усилия.

Ухмылка искривила мои губы. Жаль было портить столь симпатичное выражение лица, счастливого, вероятно, в ожидании материнства, если только это тело уже знало о своем положении.

– Этого слишком мало, – сказала я, ухватила его за руку и переключилась.

Я лежу без сна на полке спального вагона и вспоминаю… Мэрилин Монро. Какая же это была идиотская затея!

…Жарким осенним вечером в пригороде Лос-Анджелеса я одолжила тело у Луиса Куинна, начинающего актера, фотомодели, который пока вынужден был работать официантом, и, держа на кончиках пальцев поднос с бокалами шампанского, отправилась в гости к звездам.

Дом, конечно же, был роскошным особняком, и, как положено всякому особняку в Лос-Анджелесе, при нем имелся бассейн. Она полулежала рядом с бассейном – шампанское в руке, волосы растрепаны, смех визгливый. Профессионалы утверждают, что кинокамера прибавляет при съемке любому человеку пять фунтов лишнего веса. Хотя мы делаем абсолютно то же самое, когда смотримся в зеркало, разглядывая каждую новую складку кожи на теле, словно новорожденное чудовище. Мне доводилось бывать стройными и красивыми созданиями, но, стоило встать обнаженной перед зеркалом, как я внезапно начинала считать их излишне полными, чересчур испещренными морщинами – словом, воспринимала себя в их телах гораздо хуже, чем когда смотрела на них издали, глазами посторонней.

Мэрилин Монро, на мой взгляд, была более красивой в жизни, чем на экране. Чуть заметный животик и слишком округлый подбородок не портили ее, но зато дома она одевалась так, чтобы порадовать себя, чем добивалась эффекта, не доступного никакому, даже самому опытному костюмеру.

За исключением сегодняшнего вечера. Когда я смотрела на эти пятнистые брюки, на едва державшиеся завязки бикини, у меня создавалось впечатление, что передо мной не сама Мэрилин, а некто, нарядившийся, изображая ее, – причем нарядившийся безвкусно. Почти уродливо.

Я поставила поднос на стол и перепрыгнула в тело продюсера, дожидавшегося своей порции внимания. И пока официант, едва держась на ногах, приходил в себя у меня за спиной, склонилась как можно ниже, чтобы прошептать на ушко Мэрилин:

– Аурангзеб!

Ее лицо скривилось, словно она случайно надкусила кислую сливу. Аурангзеб медленно повернула голову, бросила на меня озлобленный взгляд и прошипела:

– Какого дьявола тебе здесь понадобилось?

– Не могли бы мы побеседовать наедине?

– Не видишь, я здесь с друзьями!

– Вижу. Все вижу. Но поговорить необходимо.

– Ладно. – Она раздраженно ухмыльнулась, взяла полотенце и обернула им свой роскошный бюст. – Мне тут и так уже порядком наскучило.

Она провела меня в дальний конец сада, где кусты зеленой изгороди были пострижены в форме кота с плоской мордой, собаки, вставшей на задние лапы, стакана для коктейля с зонтиком и прочей чепухи, смотревшейся издевательством над растениями. Когда мы укрылись за ближайшим из этих уродцев, она резко повернулась и проворчала:

– Ну что тебе?

– Прошло пять дней, – сказала я. – Уговор был: вошла – вышла. Два дня максимум.

– Господи Иисусе! – Она вскинула руки, неумело изображая разочарование в близком человеке. – Да что с тобой такое, мать твою? Эти люди обожают меня! Они считают меня потрясающей – лучше, чем настоящая Мэрилин. Меня то и дело спрашивают, что я начала принимать, встречаюсь ли с кем-то, потому что выгляжу намного спокойнее, намного… Ну, ты понимаешь, во всех смыслах! – Она не могла подобрать нужных слов. – Сам Джон Хьюстон только что умолял меня снова сняться у него. Сказал, что это будет великолепно!