Божьи слёзы - Станислав Борисович Малозёмов

встаёшь – на в морду, по почкам, по ногам прикладом от «белки» У всех доверенных охранников «бугра»– ружья «белка». Приклады тяжелые. Я тут шесть лет. За это время тринадцать бичей померли от побоев. Одиннадцать пробовали гурьбой в прошлом декабре сбежать.

– Ну, я огляделся когда приехали.– Вставил Витюша.– Вокруг озера вот эти с ружьями в тулупах сидят через двести метров по кругу. Костерок горит перед каждым. Греются. Как тут убежишь?

– Так вот. Их поймали, побили крепко и скинули в прорубь. У них специальная дыра метр на метр в конце озера. Чистят лёд каждый день. Ну, макнут босяка в ледяную водицу, он потрепещет там, руками покрутит, за край льда уцепится, но потом всё равно – судорога и ку-ку. Весной их сжигают. Кости закапывают вот за тем холмом. Никто ж этих «жмуриков» искать не будет. Их как бы и не было. У кого имелись паспорта – «бугор» сжигал. Но ведь без документов почти все. На их место из города тащат сюда новеньких вроде тебя.

– Социализм, мля.– Сплюнул Витюша.– Кругом благолепие, демократия и счастье народа справедливое. Ну, а весна- лето- осень как проходят? Весной камыша нет же. Что тут делать? А лето – самое время, чтобы сбежать ночью.

– Во первых – всех весной сгоняют в ангар и они вяжут маты из зимних запасов.– Загнул палец Сергей.– Во вторых камыш растёт моментально. Дня за четыре уже в мой рост стебель. Метр семьдесят пять. Его косами выше дна сантиметров на двадцать режут, сушат на берегу недели три и – в ангар. Вязать больше, больше и ещё больше! Они, шишкари, в деньгах купаются, потому даже когда жарко – в озеро не лезут. А вообще в воде озёрной какие- то, говорят, жучки водятся. Кусают и ноги потом язвами мокнут и гниют. У нас почти все эту заразу словили. Я б тебе показал ноги, но портянки разматывать на холоде – бр-р -р. И летом, и осенью, короче, одно и то же. До зимы только половину срезаем. Столько здесь камыша.

– Летом бегут людишки с каторги вашей?– Перебил Сергея Шанин.

– Мало таких. Здесь еда, спиртное дармовое. Чего бежать? В городе надо нору найти, где спать, еду по помойкам вынюхивать. Милиции бич обязан бояться. Документов – то нет. Посадят или в ЛТП, или прикроют тобой «глухаря», не раскрытое преступление, и засунут на зону. Там хуже, чем на камыше.

– А проверяющие сюда ездят?– Витюша спросил с большой надеждой.– Милиция заглядывает? Начальство областное из облисполкома или Управления строительством? Ну как иначе? Здесь же сотня живых людей вкалывает. Может быт надо улучшить, медицину, питание. Может преступность надо здесь раскрывать?

– Не… У Егора все прикормленные. Он на свою безопасность денег не смущается тратить. – Сергей огляделся вокруг.– Тут сдохнешь и кроме охраны да «бугра» все даже вспомнить вслух побоятся. Пропадет человек, а натурально- то какой он к чертям человек? Ни паспорта, ни родни, ничего такого, что кого- нибудь могло заставить его искать. Некому его любить, уважать, им дорожить. Пустое место в рядах строителей коммунизма. Бич. Из города увезли, где он был никем, привезли сюда, а он и тут никто. Страшное дело. Я долго живу, потому что больше всех накосить могу. Меня тут выделяют. Парикмахер к «бугру» приедет, так он и меня стрижет.

–Значит особенный ты…– Витюша задумался. – В город могут одного отпустить?

– Как не хрен делать.– Засмеялся косильщик.– На сутки, на двое. Ну, получается, что особенный. Таких несколько у Ильича.

– В город как- то сами меня возили. В больничку. Когда селезёнку скрутилои чуть коньки не отбросил. Там пару уколов всадили и уж три года не болит. Чай пью индийский. В термосе мне Нинка Обухова, повариха, приносит.Савельев есть. Вязальщик. Тоже не как все. Так его «бугор» и кормит «на убой» отдельно, и коньяком поит. Тот вяжет маты как на заграничном заводе автоматическая машина. Есть ещё пять человек на особом положении. Остальные – расходный материал. Дал дуба – тут же отловят в городе замену. Бичей много, бляха. Судьбы подломились у мужиков. Ну, жена выгнала, сам её бросил, потом у тебя в каком – нибудь шалмане паспорту ноги сделают. А дом бросишь, бухать безмозгло начнёшь, так через год- два ты уже никто. Отброс общества. Ты иди, коси как я показал. Звать – то как? Так ты иди, Витёк. А то Егору попадешь в немилость. Хана тогда. Иди. Тебе сейчас вина принесёт доходяга один. Он – посыльный. Курево разносит всем, бухло.

Косил Витюша пока светло было. Потом камыш расплываться стал под взглядом. Ножом он несколько раз свежий воздух порезал вдоль и поперёк. Услышал – справа по берегу к ангару мужики шли. Брели, точнее. Движение работяг было как на замедленных кадрах фильма. Они ещё видны были. Силуэты, слегка сгорбленные на фоне пропадающего солнца, которое не надолго оставило после себя полукругом над горизонтом высокий багровый, шевелящийся в стылом воздухе купол. Шанин сунул нож в чехол, заткнул между рубахой и брюками и пошел за мужиками, которые его вроде бы даже не заметили. Так он думал пока скользящий перед ним на заиндевевших валенках парень не произнёс.

– А ты, новенький, откликаешься на какое название?

– Виктор я.– Сказал Витюша, чтобы все услышали.

– Слева покос длинный – твой?

– Да. С обеда сколько успел – нарезал. Учусь ещё.А ты кто?

– Саня. Сашок- посошок.– Хмыкнул новый знакомый.– А вот скосил ты, на мой точный взгляд, дневную норму. Ну, завтра волокуши притаранят твой камыш в ангар. Взвесят. Но тут за полдня кто сможет так пошустрить? Ну, Серёга без проблем уложит столько стеблей и Коля- бык. Здоровый, падла. Хоть и алкаш конченый. В подвалах жил с крысами. Жена умерла у него. Детей не было.Он дом продал. Хотел в деревне купить и честным пахарем заделаться. Но не успел.

– Потерял деньги или отобрали?– Поддержал тему Витюша.

–Пропил половину, а вторую у него тиснули, когда он набрался коньяка и упал в парке под сирень. Так деньги у него за пазухой нашли ухари- жиганы, под майкой в тряпочку завёрнутые. Он ещё помаялся в подвалах, а потом на базаре узнал как до нас добраться. Сам приехал. Сейчас – передовик на особом положении как и Сергей. Едят лучшее, нам сроду недоступное. Ну и пьют хороший портвейн. «Три семёрки» и двенадцатый номер. А мы хаваем неплохо, сытно, но пить нам носят вермут местный из Рудного и заразу эту -«солнцедар». Ну, гадость,