Прощай, красавица - Рэймонд Чандлер

Мужество у него все-таки было. Он попытался схватить пистолет. Однако под его рукой пистолета не оказалось. Я откинулся назад и положил пистолет на колени.

Сондерборг покраснел, схватил бутылку, налил себе виски и торопливо выпил. Перевел дух и поежился. Вкус спиртного ему был неприятен. Как и всем наркоманам.

– Если уйдете отсюда, то будете немедленно арестованы, – резко сказал он. – Вас доставил сюда представитель правоохранительных органов…

– Правоохранительные органы не имеют такой юрисдикции.

Сондерборга это слегка покоробило. Его желтоватое лицо покривилось.

– Не молчите, выкладывайте, – сказал я – Кто привез меня сюда, как и почему? Сегодня я вне себя. Я хочу танцевать в морском прибое. Я слышу крики вестников смерти. Я никого не убивал целую неделю. Говорите же, доктор Фелл[13]. Троньте струны древней виолы, пусть льется нежная музыка.

– У вас наркотическое отравление, – холодно сказал он. – Вы едва выжили. Мне трижды приходилось вводить вам дигиталис. Вы дрались, кричали, и на вас пришлось надеть смирительную рубашку. – Слова у него вылетали так быстро, что одно сливалось с другим. – Если вы покинете лечебницу в таком состоянии, у вас будут серьезные неприятности.

– Вы сказали, что вы доктор – врач?

– Конечно. Как вам было сказано, я доктор Сондерборг.

– Док, при наркотическом отравлении человек не кричит и не дерется. Просто лежит без сознания. Начнем сначала. И не заговаривайте мне зубы. Отвечайте на вопросы четко. Кто привез меня в ваш частный сумасшедший дом?

– Но…

– Никаких «но». Я превращу вас в утопленника. Утоплю в бочке мальвазии. Хотел бы я иметь бочку мальвазии, чтобы утонуть в ней. Шекспир[14]. Он знал толк в выпивке. Давайте глотнем по капельке нашего снадобья. – Я придвинул его стакан и налил в оба. – Выкладывайте, Карлофф[15].

– Вас доставили полицейские.

– Какие?

– Из Бэй-Сити, разумеется. – Его беспокойные желтые пальцы обхватили стакан. – Мы находимся в Бэй-Сити.

– Вот как. У этих полицейских есть фамилии?

– Один, кажется, сержант Гэлбрейт. Обычно он не ездит на патрулирование. В пятницу вечером он и еще один полицейский обнаружили вас бродящим неподалеку отсюда в бессознательном состоянии. Доставили сюда, поскольку это рядом. Я решил, что вы наркоман, принявший слишком большую дозу. Но видимо, ошибся.

– Прекрасная выдумка. Опровергнуть ее я не смогу. Но зачем было держать меня здесь?

Сондерборг развел руками:

– Я уже не раз говорил вам, что вы были очень плохи и не оправились до сих пор. Как, по-вашему, мне следовало поступить?

– Тогда, видимо, я вам что-то должен.

Он пожал плечами:

– Само собой. Двести долларов.

Я немного отодвинулся назад вместе со стулом:

– Экие гроши. Попробуй возьми.

– Если вы уйдете отсюда, – резко сказал Сондерборг, – то будете немедленно арестованы.

Я перегнулся через стол и задышал ему в лицо:

– Но не только за уход отсюда, Карлофф. Открывай этот стенной сейф.

Сондерборг подскочил:

– Это уже слишком.

– Откроешь или нет?

– Ни в коем случае.

– Я вооружен.

Сондерборг криво усмехнулся.

– Это очень большой сейф, – сказал я. – И притом новый. А это безотказный пистолет. Откроешь?

В его лице ничего не дрогнуло.

– Черт возьми! – сказал я. – Когда на человека наведен пистолет, человеку полагается выполнять то, что сказано. Сейф что, не открывается?

Сондерборг улыбнулся. В улыбке было какое-то садистское наслаждение. Я снова почувствовал слабость. Ноги еле держали меня.

Я пошатывался у стола, а он ждал, улыбка его понемногу становилась все шире.

Долгую минуту я стоял, опираясь о стол и глядя Сондерборгу в глаза. Потом усмехнулся. Улыбка спала с его лица, словно грязная тряпка. На лбу выступил пот.

– Пока, – сказал я. – Передам вас в руки погрязнее моих.

Я подошел к двери, распахнул ее и вышел.

Парадный вход оказался не заперт. За ним было крыльцо с навесом. Сад со множеством цветов. Белый забор-частокол с калиткой. Дом стоял на углу. Прохладная, сырая ночь была безлунной.

Надпись на табличке гласила: «Дескандо-стрит». В домах всего квартала горел свет. Я ждал воя сирены. Но тишину ничто не нарушало. На другой табличке я прочел: «Двадцать третья стрит». С трудом добрел до Двадцать пятой и направился к восьмисотому кварталу. У Анны Риордан номер 819. Убежище.

Я шел долго и наконец осознал, что все еще держу пистолет в руке. А сирены не слышалось.

Я продолжал путь. Воздух освежал, но действие виски прекращалось, и мне сводило желудок. Пихты, росшие вдоль квартала, и кирпичные дома создавали впечатление, будто это Сиэтл, а не южная Калифорния.

В доме номер 819 горел свет. Высокая живая изгородь из кипарисов, крошечные белые ворота. У фасада кусты роз. По мощеной дорожке я подошел к входу. Прислушался, потом нажал кнопку звонка. Сирены по-прежнему не было. Звонок прозвенел, и вскоре из электрического устройства, позволяющего говорить при закрытых дверях, послышался голос:

– Кто там?

– Марло.

То ли отключилось электрическое устройство, то ли у хозяйки перехватило дыхание.

Дверь широко распахнулась, передо мной стояла мисс Анна Риордан в светло-зеленом брючном костюме, глядя на меня широко раскрытыми от испуга глазами. Лицо ее в свете лампочки над дверью было неожиданно бледным.

– Господи! – простонала она. – Вы похожи на тень отца Гамлета!

В гостиной были узорный коричневый ковер на полу, бело-розовые кресла, облицованный черным мрамором камин с очень высокой бронзовой решеткой, высокие встроенные книжные шкафы и плотные кремовые шторы поверх опущенных жалюзи.

О том, что принадлежит она женщине, говорили только зеркало в полный рост да чисто выметенный пол перед ним.