Пленник - Кэрин Монк

– Должен заметить, ваша честь, что возвращение обвиняемой в тюрьму не пойдет на пользу ни девочке, ни обществу в целом, – возразил мистер Поллок. – Я уверен, что девочка осознает свои ошибки. Полагаю, что суд должен отправить ее домой, к отцу и матери. Там в любящей семье она наверняка сможет исправиться.

– Эта любящая семья почти вся состоит из воров и бродяг, – заявил Фентон. – Неужели вы не знаете, что детей обслуживают две женщины и мужчина, которые отсидели в тюрьме за воровство? Вряд ли они могут служить образцом законопослушания. И уж конечно, это не очень подходящая компания для обвиняемой, в очередной раз продемонстрировавшей свои преступные наклонности.

– Нет у нее никаких преступных наклонностей, – возразила Женевьева. – Просто девочка совершила ошибку…

– Миссис Блейк, придется вам напомнить, что вы можете отвечать только на вопросы, напрямую обращенные к вам, – перебил судья.

– Так спросите же меня о чем-нибудь! – рассердилась Женевьева.

Судья заморгал и покосился на защитника:

– Мистер Поллок, у вас есть вопросы к свидетельнице?

Адвокат полистал свои бумаги.

– Миссис Блейк, будьте любезны сообщить суду, почему вы считаете, что девочку следует возвратить под вашу опеку.

– Когда год назад Шарлотта стала у меня жить, она едва могла разговаривать. Ее жизнь с отцом была сплошным мучением. Этот пьяница постоянно ее бил и заставлял помогать ему при кражах. Именно поэтому она и предстала перед судом в первый раз.

– И как же она изменилась, живя у вас? – спросил мистер Поллок. – Она ведь изменилась, не так ли?

– Да, разумеется, девочка стала совсем другой, – сказала Женевьева. – Когда малышка поняла, что в новом доме никто не поднимет на нее руку, она стала очень милой и послушной. Начала понемногу говорить, потом улыбаться, а потом смеяться. И она очень способная – быстро научилась читать и писать. Все хозяйственные дела она выполняет с радостью и каждое воскресенье ходит с семьей в церковь. Поверьте, Шарлотта очень прилежная и серьезная девочка. Ваша честь, я понимаю, что малышка допустила ужасную ошибку, – продолжала Женевьева, глядя на судью, – но я заклинаю вас проявить сострадание и вернуть ее мне. Обещаю, что ничего подобного никогда не повторится.

– Спасибо, миссис Блейк, – кивнул Поллок. – У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Судья подавил зевок.

– У обвинителя есть вопросы к свидетельнице?

– Конечно. – Фентон приблизился к Женевьеве и почесал голову под париком. – Миссис Блейк, должен признаться, я в смущении. Если ваш дом – настоящий оплот добродетели, если ваша подопечная обеспечена там всем необходимым, то почему же тогда ее поймали на воровстве в магазине мистера Инграма?

Женевьева медлила с ответом. И действительно, найти ответ было не так-то просто.

– Может, вы в чем-то ей отказали? – допытывался обвинитель.

– Нет, конечно, нет…

– Тогда что же заставило ее так поступить?

Женевьева прекрасно понимала: если она признается в том, что у нее возникли финансовые затруднения, а дети захотели ей помочь, суд непременно заявит, что она не должна содержать столько детей. Но если она скажет, что не знает, почему Шарлотта участвовала в набеге на магазин, то возникнет предположение, что девочка порочна по своей натуре.

– Малышка думала, что помогает мне, – ответила наконец Женевьева.

– Тем, что ворует?

– Она ничего не украла…

– Миссис Блейк, давайте не будем играть словами. Обвиняемая входила в шайку воришек, которые совместно украли у мистера Инграма драгоценности, а во время кражи нанесли магазину ущерб на сотни фунтов. То, что в момент ареста на ней не было ничего из украденных вещей, не имеет существенного значения. Вы говорите, она хотела вам помочь, украв драгоценности?

Женевьева немного помолчала, потом ответила:

– Да, полагаю, именно так она и думала.

– Простите, миссис Блейк, если вопрос покажется вам дерзким, но мне кажется, суд должен знать… Скажите, не испытываете ли вы в настоящее время финансовых затруднений?

– Я вполне способна содержать свой дом, мистер Фентон, – ответила Женевьева.

– Тогда вам придется согласиться, что у обвиняемой не было причин, вынуждавших ее пойти на кражу. И следовательно, причиной преступления являются ее аморальные наклонности, которые…

– Неправда! – воскликнула Женевьева.

– У меня больше нет вопросов, ваша честь.

– Но он сказал неправду!

– Миссис Блейк, вы можете вернуться на свое место, – сказал судья.

Женевьева понимала, что должна держать себя в руках, иначе Шарлотта подумала бы, что дело проиграно. Улыбнувшись девочке, она медленно пошла на свое место рядом с Хейдоном.

Судья взглянул на лежавшие перед ним бумаги и огласил вердикт:

– Участие обвиняемой в вышеупомянутом ограблении не подлежит сомнению, и мне остается лишь признать ее виновной в этом преступлении. Что же касается определения меры наказания… Похоже, все усилия миссис Блейк пропали даром. К сожалению, обвиняемая не сумела преодолеть присущую ей склонность к воровству. Следовательно, для ее же пользы… – Судья снова заглянул в бумаги. – Итак, я приговариваю Шарлотту Маккаллум к шестидесяти дням тюрьмы, а затем – к четырем годам исправительной тюрьмы в Глазго.

– Нет! – закричала ошеломленная Женевьева. – Пожалуйста, вы должны меня выслушать…

– Обвиняемую уведут, и мы сможем приступить к следующему делу, – сказал судья, отодвигая бумаги. Он торопился покончить с делами, чтобы наконец-то выпить вожделенную чашку чая.

Шарлотта смотрела на Женевьеву своими огромными карими глазами.

– Как же так? – пробормотала девочка.

– Все будет хорошо, дорогая, – ответила Женевьева; она по-прежнему старалась скрывать свои чувства. – Поверь, все будет хорошо.

Шарлотта молча кивнула и отвернулась. Когда девочку уводили из зала, Женевьева, вцепившись в руку Хейдона, смотрела ей вслед.

Комендант Томсон поднял глаза от тарелки с копченой селедкой и с удивлением посмотрел на Хейдона, решительно входившего в столовую.

– Простите, что прерываю ваш завтрак, миледи, – Хейдон отвесил жене Томсона изящный поклон, – но у нас с вашим мужем есть дело, не терпящее отлагательства. Надеюсь, вы примете мои самые искренние извинения за то, что я в столь ранний час похищаю мужа у такой очаровательной женщины, как вы.

Жанет Томсон, низенькая и вечно хмурая толстуха, была абсолютно уверена: если бы не ее многочисленные добродетели, то человечество уже давно бы погибло окончательно. Она уже в раннем детстве отличалась глубокой религиозностью, а свой брачный союз с начальником тюрьмы считала Божьим испытанием, за которое ей, разумеется, воздастся после смерти.