Пути сообщения - Ксения Буржская

них была какая-то одинаково основательная. Я стала бороться с желанием позвонить Данилу, чтобы рассказать ему о своем открытии, но в итоге сдалась и спросила его, когда он придет. Как только, так сразу, ответил Данил, и я поняла, что это оксюморон – сразу наступит далеко не сразу, и нужно набраться терпения. Чтобы отвлечься, я начала смотреть фотографии других детей, особенно те, на которых они вместе с матерями, и подумала: а какой была бы матерью я? Что я знала теперь наверняка – я бы отслеживала жизненно-важные показатели, ограничивала экранное время и четко следила за режимом питания. Еще я поймала себя на такой мысли: чем больше я рассматривала других мальчишек, тем яснее видела – наш самый красивый. Ну, объективно.

Окраина

Пока Нина отчаянно пыталась накормить и разговорить Влада, Данил кружил вокруг запертой двери в камеру-палату 13148. Пленница поднималась, шла, держась за живот, до нужника петляющей и неуверенной поступью пьяного старика. Ее спутанные светлые волосы висели осунувшейся травой. Ее рвало. Данила разрывало. Но сделать он ничего не мог. Он плакал. 13148 не плакала – не было сил.

Света, позвал он, Света.

13148 вздрогнула. Но промолчала.

– Я понимаю, – сказал Данил. – Я понимаю, ты не хочешь даже говорить со мной. Но я не тот, не такой.

Он ударил кулаком в стену, она снова вздрогнула. Все, что он чувствовал, – огромных размеров бессилие. Такое, как их страна на карте мира. Со всеми не так давно завоеванными территориями. Нужно было попытаться еще раз.

– Я не знал, понимаешь, Света, я не знал, что тут такое происходит. Иначе бы я никогда не выбрал для тебя вот это. Ни для кого бы не выбрал. Улицы бы пошел мести.

Так глупо – ужасно глупо, – думал он, что даже в такой ситуации я жалею себя, говорю о себе, пытаюсь вымолить для себя прощение. Это нечестно.

– Да все равно. Пусть ты меня не простишь, – хотя в душе он, конечно, надеялся, на обратное, – но я хочу, чтобы ты знала: я забрал Влада.

Света вдруг вскинула голову и встала, как будто ее завели и завода хватило, чтобы она подошла к двери и уперлась в нее ладонями.

– Куда забрал? Что с ним?

– Все в порядке, слышишь, не волнуйся. Он у меня дома. Он в безопасности.

– Что ты собираешься с ним делать?

– Я не могу сказать. Здесь. Но поверь мне, пожалуйста, с ним все будет в порядке. Он будет счастлив.

13148 осела у двери. Завод закончился. Теперь он видел в глазок только вытянутые ноги. Из-за «рыбьего глаза» ноги казались нереально длинными, как будто Света – кузнечик. Данил вспомнил, как кошка в деревне у дедушки принесла ему однажды кузнеца – крупного, крепкого и зеленого. Он лежал и выглядел почти невредимым, если бы не неестественно выпрямленная нога. Данил одним движением закинул его на газету и выбросил в окно.

Данил тоже сел на пол – с другой стороны двери. Какое-то время они сидели молча – каждый подпирал дверь со своей стороны.

– Он спрашивал обо мне? – наконец спросила Света.

– Конечно. Сразу же.

– И что ты ему сказал?

– Я сказал, что ты супергероиня Традесканция и у тебя спецзадание.

– Смешно. А почему Традесканция?

– Прости, это все, что я смог придумать на ходу. В моей голове много ненужных слов.

– Ты можешь передать ему кое-что?

– Конечно. Что угодно.

– Скажи, что я люблю его, что он лучший мальчик на свете.

– Да.

– И еще скажи, что я победила. Для него это важно.

– Да.

– А потом скажи правду. Он должен знать.

– Какую правду?

– Что я не вернусь.

– Я не буду ему это говорить! – Данил вскочил на ноги. – Эксперимент закончится, и ты вернешься!

– Ты правда идиот или прикидываешься?

– Прости?

– Отсюда никто не возвращается. И я ничем не лучше других. Может, ты и сам начал верить в то, что сказал Владу, но я не супергероиня Традесканция.

Данил сгорал от стыда за себя и свою неосведомленность и не находил, что сказать: все слова вылетели из головы и превратились в кучу нескладных букв.

– Расскажи мне что-нибудь, – вдруг попросила она.

– Что? – отозвался Данил. Этот вопрос был так похож на тот, что задавала ему Нина. Все женщины одинаковые.

– Просто какую-нибудь историю. Не важно.

Данил начал судорожно вспоминать что-нибудь увиденное, прочитанное, рассказанное кем-то, но в голову ничего не шло.

– Ученые выяснили, – Данил вдруг вспомнил чей-то недавний пост в Нашграме, – что историческая родина всех пингвинов в мире – Новая Зеландия.

– И каждый пингвин теперь задумался о том, чтобы съездить в родные края? – усмехнулась она.

– Вероятно, да! – Он засмеялся не столько над шуткой, сколько от радости, что она все еще может шутить.

– Расскажи еще, – сказала она. – Это слишком короткая история. А мне нужна длинная, чтобы ты все еще говорил, когда за мной придет тетка с косой.

– Не говори ерунды. – Он вскочил и снова уставился в глазок на ее вытянутые к горизонту ноги. – Ты должна выжить.

– Должна, но не выживу. – Она опять усмехнулась, а у него вспыхнул лоб, и он прижался им к холодной двери.

– Я бы так хотел помочь тебе, – сказал он тихо.

– Хочешь помочь? Расскажи мне длинную историю.

Данил кивнул и сел на пол.

– Я как все мечтал увидеть Эйфелеву башню. И не просто увидеть, а подойти близко, потрогать. Когда приехали в Париж, нас сначала отвезли в Диснейленд, потом на Монмартр, а я не мог наслаждаться этим и скучал, потому что хотел только башню. Вечером мы все-таки пришли к ней. Был какой-то праздник, и все ждали световое шоу. Я не сразу заметил возню, а потом опустил глаза: прямо у моих ног две крысы дрались за мусорный пакет. Шоу началось, над башней взлетали огненные звезды, а я стоял и смотрел на крыс – какая победит. Я даже их фонариком подсветил. Ничего больше не увидел.

– Смешно. Но ты же там не был.

– Был.

– Угу. Еще скажи, что ты весь мир объездил. Никто не был в Париже.

– Ну не весь… Но я был в Гонконге. В Минске. В Стамбуле. В Берлине. В Париже. Но больше всего я люблю Венецию.

– Врешь.

– Правда.

– Во сне?

– Почти. Я был в кружке гордости. Нас возили по обмену.

– Сучка Анаис натаскала отличных псов.

– Я понимаю, что в твоих глазах я мудак, но…

Данил осекся. А кто он? Мудак, конечно, мудак – притащил ее сюда, заманил обманом, сдал. Кто он есть? Сын госрелигиозных фанатиков, плохой лыжник, харон, убийца, успешный менеджер пыточной?

Света прервала его