Тайный Тибет. Будды четвертой эпохи - Фоско Марайни

Смерть Великого Пятого несколько лет скрывал его способный, но беспринципный министр Сенге Гьяцо, который смог без помех завершить строительство Поталы. Сенге Гьяцо также выбрал преемника, который стал шестым далай-ламой. В этот момент начался один из самых увлекательных эпизодов в истории страны. Молодой далай-лама, блестящий, умный и красивый, очень скоро оказался преданным не аскетизму, учению и умертвлению плоти, а жизни и цветам, всему преходящему и смертному, женщинам, вину и песням. Он радостно и по-язычески служил сансаре изысканными стихами, которые позднее грубые цензоры тысячу раз пытались уничтожить. Но тибетский народ по-прежнему хранит их в своем сердце, и каждое поколение повторяет их в моменты восторга.

Естественно, нашлись люди, которые сразу же сказали, что допущена ошибка, что он не может быть истинным далай-ламой. Но были и другие, кто говорил тогда и говорит сегодня, что, напротив, он, несомненно, истинный далай-лама и его поступки – ловушка для испытания верных. Однако соперничающие секты, не согласные с тем, чтобы властью пользовалась школа Гелуг, заявили, что это позор. Они призвали монголов ввести войска в Тибет, и монголы убили далай-ламу-поэта. Китайцы воспользовались последовавшей смутой, чтобы утвердиться в стране, и китайский император Юнчжэн смог добавить обширную территорию Тибета к своим владениям в качестве вассального государства (1727 год).

На протяжении XVIII и XIX веков Тибет находился в полном подчинении у Поднебесной, и амбан (представитель) Китая в Лхасе надзирал за назначениями всех новых далай-лам. Между 1805 и 1874 годами было не меньше четырех далай-лам, которые умерли по неизвестным причинам на грани достижения совершеннолетия и вступления во власть. Однако тринадцатому далай-ламе Тупдену Гьяцо (1876–1933) удалось выжить в критический момент вступления во власть, и он стал еще одной заметной фигурой тибетской истории. Умело разыгрывая свою карту среди китайцев, русских и британцев, он де-факто смог восстановить независимость страны. Теперешний далай-лама родился 6 июля 1935 года в Восточном Тибете.

Механизм теократической преемственности

Порядок избрания нового далай-ламы уникален. Его не выбирают голосованием, его титул не передается по наследству; вместо этого считается, что прежний далай-лама неизменно перерождается в новом теле. Суть теории в том, что сначала «желтой верой», а потом и всем Тибетом управляли не четырнадцать разных далай-лама, а одно и то же духовное существо – бодхисатва Авалокитешвара (Ченрезиг по-тибетски), воплощение милости и сострадания, в четырнадцати последовательных перерождениях среди людей. Тела – всего лишь одежды, которые надевают, снимают и выбрасывают, когда в них больше нет нужды.

«Нам очень нравится такой порядок, – как-то раз объяснил мне Лобсанг. – Он сочетает преимущества принципа с преимуществами выборного. У него все преимущества наследования, потому что он гарантирует социальную стабильность. А все преимущества выборной системы, потому что каждый далай-лама начинает сначала и нет даже речи о том, что он может быть рабом какого-то класса. Представьте себе только, какое глубокое чувство единства эта система дала нашей стране! Драгоценный защитник (далай-лама) может родиться в доме любого человека, богатого и бедного, горожанина или крестьянина. Потенциально мы все участвуем в этом порядке. Ни у кого нет привилегий. Так мы сочетаем народную демократию с метафизической монархией. Отец Великого Пятого, например, был скромным крестьянином из Чунгье».

Хотя процедура преемственности на основе реинкарнации установилась относительно недавно – в XVI веке, – в ней выкристаллизовались древние тенденции и окончательное слияние обычаев, ритуалов и церемоний, элементов истинно классического буддизма и туземных, свойственных добуддийскому Тибету. Европейцы, как правило, считают, что, когда умирает далай-лама – у тибетцев на этот случай есть особое выражение, которое значит, что он с почестями телесно вознесся в рай, – дух Авалокитешвары сразу же воплощается на земле в теле новорожденного младенца. Это отнюдь не так. Максимальный срок реинкарнации обычного человека после смерти – сорок девять дней. Что касается бодхисатвы, на это может уйти намного больше времени, часто целых два года.

Однако в конце концов встает трудная задача поисков ребенка, в котором воплотился бодхисатва; и в этот момент в игру вступает типичный тибетский обычай, напрямую происходящий от институтов древнего шаманизма, который был религией Тибета до пришествия буддизма. Я говорю об институте предсказателей. После смерти далай-ламы самые важные ламы страны встречаются на торжественном конклаве и первым делом советуются с предсказателями. Фактически в монастыре Нечунг меньше чем в семи километрах от Лхасы живет официальный государственный предсказатель, чьи предсказания считаются бесценными. Однако с совещания с государственным предсказателем поиски только начинаются; это долгий и трудный процесс и может длиться годами. Интересно отметить, что он варьируется от случая к случаю и что всегда находятся разные чудесные знаки, которые приходится учитывать. Поиск отнюдь не заключается в прозаическом применении готовой формулы; скорее, это воплощение живой духовной реальности, в которой каждая новая ситуация выражается в разных внешних формах.

Что касается тринадцатого далай-ламы – то есть в 1878 году или позже, – нечунгский предсказатель впал в транс, как обычно в таких случаях, и ему открылись имена отца и матери ребенка. Но в Тибете имена особенно не помогут. Кроме знатных семей, тибетцы не пользуются фамилиями, и тысячи людей зовут Дордже или Дролма. Тогда предсказатель из Самье (один из старейших тибетских монастырей, по преданию основанный Падмасамбхавой в VIII веке) поведал, что «рядом с домом перерожденного Драгоценного Защитника есть гора в форме слона». Однако для устранения сомнений требовалась более точная информация. Как всегда бывает у людей, любая власть – денег, престижа или оружия – заставляет появляться разные группы, которые пытаются одержать верх. Так некоторые (настроенные прокитайски) заявляли, что перерожденный бодхисатва найдется на востоке. Другие (настроенные против Китая) утверждали, что он отыщется на западе. Третьи были уверены, что, вероятнее всего, это Такпо на юге Тибета. Тогда снова обратились к нечунгскому предсказателю, и он действительно обмолвился о Такпо. Однако он с таким же успехом мог дать и любую другую немного менее расплывчатую подсказку.

В Южном Тибете есть озеро под названием Чокоргье, где, как говорят, можно увидеть будущее. Тибетцы так описали Чарльзу Беллу тамошние видения:

«Вода в озере голубая. Ты смотришь в озеро с холма. Поднимается ветер и превращает воду в белую. Потом появляется яма в этой белой воде; яма сине-черная. Над ней образуются облака, и под облаками ты видишь образы будущих событий».

И тогда призвали влиятельного ламу из Гью (один из лхасских монастырей) вместе с докторами богословия, чтобы они изучили озеро. Кажется, сначала комиссия была разочарована; озеро замерзло, и ничего не было видно. К счастью, вскоре поднялся ветер и смел со льда снег. Лед засиял, как зеркало, и в нем появилось видение дома и цветущего персикового дерева. Той же ночью ламе из Гью приснился сон. Ему снилось, что он видит мать с ребенком около двух лет на руках. Через несколько дней лама, обходя озеро, увидел цветущее персиковое дерево (необычайная редкость в это время года) и рядом с ним дом. Внутри он нашел мать с ребенком, которая ему снилась.