Гений войны Суворов. «Наука побеждать» - Арсений Замостьянов

При Фокшанах и Рымнике в корпусе Суворова сражался секунд-майор Рейнгольд Август (Родион) Каульбарс (1767–1846), представитель старинного дворянского рода, сын шведского генерал-лейтенанта, командора ордена Меча большого креста. Когда Эстляндия и Лифляндия вошли в состав Российской империи, ветвь рода Каульбарсов, владевшая там имениями, присягнула российскому трону. Родион Каульбарс служил с охотой, был вдумчивым офицером, изучавшим военное искусство. Поэтому чрезвычайно интересны записи из его дневника, который был обнаружен, переведён на русский язык и опубликован в начале ХХ в. А в особенности — запись о Фокшанском сражении: «Наш боевой порядок в деле при Фокшанах был следующий. Первую линию составляли три каре. В середине — одно каре из двух егерских батальонов, второе — на правом фланге из 1-го и 6-го гренадерских батальонов, а третье — на левом фланге из 3-го и 4-го гренадерских батальонов. За ними в интервалах составили свои собственные каре оба пехотных полка — Ростовский на правой, Апшеронский на левой стороне. Карабинерные полки в свою очередь расположились на флангах пехоты. Рязанский на правом. Черниговский на левом, равняясь на задние фасы ближайших каре. Стародубовский полк занял интервал между двумя пехотными полками. Казаки и арнауты прикрывали фланги и тыл кавалерии — казачий Ивана Грекова полк на правом фланге за Рязанским, а казачий Григория Грекова полк на левом фланге за Черниговским полком. Арнауты прикрывали тыл Стародубовского карабинерного полка. Стычка вечером длилась от шести часов до часу ночи, возобновилась в пять часов утра и продолжалась до конца дела. У нас почти не было потерь, турки же потеряли более тысячи человек. Диспозицию для атаки неприятеля, присланную генералом Суворовым всем полкам за два дня до сражения, я списал и сохранил, так как она отличается своей странностью. Она вполне соответствует особенностям генерала Суворова, который, по словам людей, его хорошо знающих, очень похож по своему характеру и по своим отношениям к войскам на короля шведского Карла XII». После Рымника, учитывая заслуги секунд-майора Черниговского карабинерного полка в обоих сражениях, Суворов аттестует его для производства в премьер-майоры: «Между исправлением службы с ревностию, был в сражениях и у дела противу неприятеля 1789-го июля 20-го при Путне, 21-го на фокшанской баталии, оказывая мужественные подвиги, особливо при истреблении в укреплениях большого каменного монастыря Святого Самуила противящегося неприятеля. А сентября 11-го на генеральной баталии, при Рымнике, в разбитии турецких войск, верховным визирем предводимых, в завоевании трех лагерей и взятии всей артиллерии, он, Каульбарс, командуя эскадроном, поступал с отличностью, в чем за справедливость почитаю свидетельствовать». Он будет служить вплоть до 1793 г., когда по слабости здоровья уйдёт в отставку, чтобы, удалившись в эстонские имения, вспоминать о суворовских победах.

Показания пленных турок после Фокшан свидетельствовали о том впечатлении, что удалось произвести Суворову победным сражением: «До фокшанского разбития турки намерены были идти к Рябой могиле атаковать россиян, но известие о Фокшанах оное остановило и теперь сами (турки) опасаются, чтоб их не атаковали и в великой трусости, а особливо простые турки находятся».

Однако Юсуф-паша в краткие сроки подготовил новое, усиленное наступление на лагерь Кобурга, выступив из Браилова со стотысячной армией. Османский полководец всё поставил на этот рейд. Новый турецкий лагерь был разбит у деревни Градешти. Кобург в отчаянии снова запросил немедленной помощи. Суворов и сам, от разведки, знал о новом турецком марше. И понимал, что столь внушительные турецкие силы необходимо рассеять и уничтожить.

В ночь на 8 сентября Суворов поспешил к австрийцам из Пуцени. В Пуцени Суворов перенёс лихорадку, и выздоравливать пришлось на трудном марше. Болен был в те дни и соратник Суворова, генерал Дерфельден. Из-за ливня и потопа переправа через Серет была задержана — Суворов, ненавидевший терять время, заметно нервничал. С помощью местных жителей, прикладывая нечеловеческие усилия, удалось навести мосты: первый понтонный мост был уничтожен поднявшимися водами. И всё-таки за шестьдесят часов по размытым дорогам корпус Суворова прошёл 85 вёрст. Ранним утром 10 сентября русская кавалерия, к ликованию австрийцев, соединились с лагерем Кобурга. Позже, с пехотой, прибыл и Суворов. Русский генерал быстро расположился в шатре, на охапке сена. Там, на сене, он тепло принял Кобургского, устроил импровизированный военный совет двух командующих. Суворов предлагал немедленную атаку, резонно замечая, что, если бы турки не ждали наступлений, они бы уже поторопились начать сражение. Австрийский принц не менее резонно опасался четырёхкратного численного превосходства турок… Суворов возражал афористично: «Турок не настолько много, чтобы заслонить нам солнце!» Такие высказывания произносятся неспроста: они становятся крылатыми и ободряют войска. В своих опасливых возражениях Кобург оказался упорен, и Суворов, поначалу встретивший его весьма радушно, раздражённо заметил, что готов атаковать турецкие позиции одними русскими войсками. Такой ультиматум подействовал: Кобург вручил свою судьбу в руки странного русского генерала. Общее командование над частями союзников принял Суворов.

Между тем 10 сентября князь Таврический в донесении императрице вздыхал: «Кобурх почти караул кричит, Суворов к нему пошел, но есть ли правда, что так неприятель близко, то не успеют наши придтить…» Право, быстрота Суворова ошеломляла не только противников!

«Топал-паша» (к тому времени турки уже уважительно называли Суворова хромым генералом — но это была не боевая рана, сказывают, что полководец просто наступил на иголку) без промедления, в сопровождении нескольких казаков, поскакал на рекогносцировку к реке Рымне. На 12 вёрст протянулось поле между реками Рымной и Рымником. Турецкие силы были рассредоточены в четырёх лагерях: Суворов решил воспользоваться этим.

Диспозиция к сражению при Рымнике 11 сентября 1789 г. была составлена в суворовском отрывистом, динамичном стиле. Снова приведу только финал: «На походе, встретясь с бусурманами, их бить! Построясь ордером баталии, вмиг перешед Рымну, идти храбро, атаковать при Тыргукукулуй, или всех встречающихся варваров лагери.

Один за другим.

До конца… Боже пособи!

Прежние сигналы.

«Иосиф». «Екатерина».

Поспешность, терпение, строй, храбрость, сильная, дальняя погоня. За каждым артиллерийским ящиком иметь всегда по фашине, всюду заготовлять вагенбург в полном порядке, с приличным прикрытием, при Фокшанах.

Понтоны на Рымну и Бузео».

Войска начали наступление двумя колоннами с закатом солнца. Шли во мраке: в правой колонне — русские войска с двумя эскадронами австрийской кавалерии, в левой — войска Кобурга. Войска вброд перешли мелкую Рымну — и разделились. Русская колонна пошла вдоль берега Рымны, а колонна Кобурга — прямо. В углу, образовавшемся между колоннами, по замыслу Суворова, располагалось подразделение генерал-майора Карачая. Колонна Суворова по бурьянам двигалась к селу Тыргококукули, навстречу 12-тысячному турецкому отряду двухбунчужного паши Хаджи-Сойтари, который там располагался. Турецкие батареи открыли огонь по приближающемуся противнику. Путь русской армии затруднила лощина, из которой пролегала одна дорога, открытая турецкой артиллерии. Суворов, почувствовав замешательство первой линии своих войск, провёл дерзкую атаку: конница наступала, обойдя овраг, пехота — с фронта. Навстречу русской кавалерии турки бросили спагов с янычарами: на конях они восседали по двое. Им удалось остановить атаку русско-австрийской конницы и завязать бой с гренадерами. После первых столкновений опрометью бежали те турки (в корпусе Хаджи-Сойтари их было порядка пяти тысяч), которых привлекли к новому походу из числа разбитого под Фокшанами корпуса Осман-паши. Они панически боялись русских, и оказались в тот день наименее боеспособными. Когда первая линия суворовцев миновала овраг, турки ударили по правому флангу, где шли гренадеры подполковника Хастатова. Два батальона Хастатова попали в тиски наступавших янычар. На выручку гренадерам выступили егеря подполковника Льва Рарога из центра каре. Они вели по наступавшему противнику прицельный ружейный огонь, подключили и артиллерию.