Именем Анны. Возврата не будет - Татьяна Губоний

– Дай гляну, – прошипела Савила со стола, на котором сейчас сидела, обращаясь к Розе, зажимающей рану на шее.

– Спасибо, – едва слышно ответила та, осторожно поворачиваясь к Савиле. Только сейчас Лент понял, насколько Роза опустошена.

С пола поднялась Айгуль, жуткие её ладони тряслись, пугая кривыми обломками когтей, и поплелась на помощь. А он отстранённо отметил, что больше не может поддерживать себя в воздухе. Пусть медленно, но он опускался и очень скоро коснулся ногой одной из пересушенных шкур.

Истощение. Вот что такое ведьмацкая сила простив грубой физической. Тёмные могут многое, но не всё, не всё...

– Самое время для мозгового штурма, дорогие дамы, – попытался пошутить он, но никто не подхватил его шутки. Только Айа отозвалась тихим эхом: – Сюда спешит Егор, чую.

Вот это слух! Всё, что слышал сейчас Лент ограничивалось какофонией стонов, визга, лязга зубов и глухих ударов в стёкла.

Но в следующую секунду стало тихо и то, о чём говорила Айа, услышали все. Лент сразу узнал странные приговорки и размеренные притопы, совсем такие же как тогда, когда леший ставил обереги в его номере. Только эта реальность реагировала на них иначе, звоном и блеском электрических разрядов. Вслед за этим воздух пронизали полупрозрачные щупальца. Ветви! Они обвивали глотки ещё живым, но уже беспомощно клацающим зубами волкам с перебитыми хребтами и ногами, и те замолкали, будто выключаясь. Что происходило с остальными волками, теми, что только что неистово бились в окна, Лент не знал, но подозревал, что что-то похожее. Егор привёл с собой нежить – духи деревьев, – и нежить помогла?! Парадокс. И чем быстрее Лент разберётся в том, что здесь происходит, тем лучше. Нежить не должна помогать тёмным. Как, собственно, и чернокнижникам, на сторону которых вставала совсем недавно. В этом непостоянстве, он чувствовал, крылся ключ к разгадке того, к чему не будет возврата.

Ледяная «печать» на двери испарилась лёгким облачком пара – открыть дверь таким образом мог только тёмный, поэтому Лент не мешал, только пробрался поближе, чтобы помочь. Загороженная волчьими тушами дверь открывалась плохо, но когда наконец открылась, за ней никого не оказалось. А вот голос был. Голос Егора.

– Вы меня не видите, но я здесь. Угрозы больше нет, осталось только разобраться, как вытащить вас из прослойки в нормальную реальность.

Нормальная реальность. Неужели она ещё существует? Кто-кто, а Лент начинал в этом сомневаться.

Вымучено улыбнувшись, он тяжело вздохнул и тут же почувствовал на щеке знакомое прикосновение невидимой ветви. Потом – на груди. Нежность, доверие, совет? Изодранная рубашка мешала ему понять, поэтому он расстегнул несколько пуговиц и с удивлением уставился на пульсирующую чёрную спираль.

– У тебя тоже?

– Ага, – ответил голос Егора.

– Покажи, – прошептала сзади Роза.

Лент обернулся. Роза была очень плоха. Очень. Сила уходила из неё стремительно, вместе с кровью, несмотря на все усилия Савилы и Айгуль.

Ещё чуть-чуть, и будет поздно!

– Что делать, Роза?! Здесь никто, кроме тебя, ничего не знает о чернокнижниках!

– Это чёрный огонь, – прошептала Роза, – не помню… любой огонь гасим водой, нет?

Так нет же грёбаной воды! Вообще нет! Ни капельки!

Щеки снова что-то коснулось и перед глазами встали образы. Втягивающаяся а водовороты жидкость. В разных формах: водопады, дожди и пульсирующая в артериях кровь. Кровь! Но раны всех присутствующих, кроме Розы, были сухи.

– Дай мне своей крови, Роза!

Он оказался возле неё одним прыжком, неуклюже приземлившись на волчью спину, и приложил руку к тонкой шее со рваной раной. Почувствовал на ладони влагу и впечатал её в свой знак.

Пей, ненасытный! Ты этого хочешь?!

Ужас заключался в том, что никто не знал, кто здесь чего хочет. Тот, кто выбросил их в этот мир, безусловно, хотел их смерти. Но как срабатывал механизм этого процесса, было совершенно непонятно. Им бы поговорить, обмозговать, посоветоваться с нежитью, которая так милосердно «вырубила» врага, но Роза медленно оседала на руки ведьм, и Лент понимал, что времени разбираться просто нет.

Он повторил свое подношение несколько раз, втирая и вбивая в свою грудь чужую кровь. Пей!

А ещё он тщетно пытался разрыдаться. Когда-то давно, он помнил, это помогало. Когда его несправедливо наказывала Алевтина. Наказывала за то, как он разбирался со своими обидчиками. Ну и что, что они слабее? Почему ей можно, а ему нельзя?!

Пей!

Он так старался заплакать, что не заметил, когда кровь впиталась в знак, превращая его из объёмной в плоскую картинку. А когда понял и поднял глаза, наткнулся на улыбку Егора.

– Я тебя вижу!

А ещё он видел свернувшуюся калачиком у ног Егора женщину с неестественно вывернутой шеей. Её лицо показалось Ленту смутно знакомым своей грустью в стеклянных глазах. Рядом с ней лежал мужчина, он был жив, его грудная клетка мерно взымалась при каждом вдохе. Савила, Айа, Роза… уставшие, но целёхонькие, будто всё произошедшее было сном, оглядывались по сторонам с неменьшим удивлением. А что с ранами Лента? Их тоже не было. Даже одежда пребывала идеальном состоянии. Почему?

– Всё осталось в прослойке, Лент, – подтвердил леший. – Сон – шикарное место для вечеринок. Делай, что хочешь, главное, не умирай, потому что смерть вытолкнет тебя за Черту, откуда нет возврата.

– Значит, они проснутся? Эти люди?

– Кроме тех, чья жизнь прервалась… – подтвердил Егор.

…От моей руки, – мысленно закончил за него Лент. За окном больше не выли волки, они выли на душе у Лента. Чёртова жизнь, за неё всегда приходится платить чужой. Ему доводилось убивать, чтобы спасти людей от наездников, проскочивших из-за Черты. Убивать, настигая преступивших. А сегодня он убивал, защищаясь. Всё наоборот. Всё наизнанку.

И эта женщина со знакомым стеклянным взглядом – он её вспомнил. Гостиница «Московский Тракт». Их семья съезжала в тот день, когда он заселялся. Непутёвый муж и десятилетний пацан, которому теперь расти без матери. Тогда, в гостинице, она гладила мальчишечьи вихры и точно также смотрела в пустоту, а ещё вздыхала, потому что тогда ещё дышала, то есть была жива…

Лент перешагнул несколько тел и склонился над нею. Одним движением ладони закрыл ей глаза и смахнул с лица шнурок, на котором, как оказалось, крепился на шее вывалившийся из-под кофточки кулон: витиеватая спираль чернёной медной ковки. А вот и знак.

В гробовой тишине он потянулся к брючному карману, выудил оттуда телефон и отжал первый же номер на букву «А».

– Алевтина, скажи, что за цепь надевал на себя тот светлый, перед тем как обернуться. Меня интересует не было ли на ней спиралей?