100 дней счастья - Фаусто Брицци

Такое простое, вкусное и летнее словосочетание.

Кафе-мороженое.

Воскресное утро.

Я лежу на животе, лицом в подушку.

Тихие отзвуки колоколов.

Церквушка Святого Григория, что в ста метрах от нашего дома, возвещает о начале службы. Я уже лет десять не был на службе. С тех пор, как женился. Я согласился на венчание из-за Паолы. После обряда миропомазания я больше не появлялся в церкви и ни разу не молился. Я агностик. Это я уже говорил. Немного сонный агностик.

Не шевелясь, открываю один глаз. Паола лежит рядом со мной, она услышала шорох.

– Ты кашлял всю ночь, – сообщает она мне, не поворачиваясь.

– Прости, завтра лягу на диване.

– Да нет, я только прошу: следуй предписаниям врачей, займись спортом… Это помогает наполнить легкие кислородом, заставь их дышать.

– Ты знаешь, мне уже тяжело плавать. Мне больно двигать руками.

– Но спорт – это не только плавание. Возьми велосипед в гараже, прокатись.

Ненавижу кататься на велосипеде.

Рим – это сплошные холмы, велосипед в нашем городе – самый бессмысленный транспорт. К тому же опасный. Да и как спорт он ничем не интересен: гола не забьешь, через сетку не перекинешь – скукота. Представьте себе велогонку на несколько часов, где все гонщики болтают, точно велотуристы:

«Как поживает жена?»

«Твоя сестра уже родила?»

«Ты починил кран в туалете?»

«Ты собираешься продавать свой внедорожник?»

И наконец, за несколько километров до финиша, все будят единственного спринтера, затесавшегося где-то посередке, и говорят: «Настало твое время». Если надо ехать в горку, то будят любителя подъемов, своего рода альпиниста среди велогонщиков (обычно это такой худощавенький, неприятный и занудный тип), и отправляют его в атаку. А остальные продолжают спокойненько крутить педали, болтать или отгадывать слова.

Ну что это за спорт?

По мне, так если мяча нет, то и спорта нет. Ну, хоть какой-то мяч должен быть. Но я уже открываю гараж. А вот и мой старый велосипед марки «Бьянки». Ему уже лет двадцать. Висит себе на стене в глубине гаража: я не доставал его уже несколько лет.

Тут же у меня возникает законный вопрос: а кто изобрел велосипед?

На этот счет несколько версий, имеется много прототипов двухколесных транспортных средств, использовавшихся в Европе, начиная с конца XVIII века. Согласно проверенным источникам, первый велосипед был изобретен бароном Карлом фон Дрезом, курфюрстом и лесничим великого Баденского герцогства, что в Германии. Карл Дрез придумал так называемую «машину для ходьбы», этакий «быстроход», в 1817 году. Самым важным достижением по сравнению с предыдущими версиями стало наличие руля управления. Говорят, что интерес барона к альтернативным видам транспорта проявился после того, как в результате гибели урожая 1816 года пало множество лошадей. 1816 год даже прозвали «безлетним годом», поскольку в апреле 1815 в Индонезии произошло извержение вулкана Тамбора на острове Сумбава, после чего весь мир накрыло пепельным облаком. Звучит впечатляюще. Но так кто же все-таки изобрел велосипед?

Ответить проще простого.

Однако на этот раз хочется кое-что уточнить.

На странице 133 «Атлантического кодекса» Леонардо да Винчи сделал рисунок транспортного двухколесного средства, в котором вы без труда узнаете современный велосипед.

И снова он? Ну да, многозадачный тосканец изобрел все на свете, включая велосипеды.

Я возвращаюсь к своему неблагодарному занятию и пытаюсь вытащить из гаража потрепанный быстроход, от которого меня отделяет накопившийся за годы хлам. Я натыкаюсь на два мешка, в которые сложена одежда моих стариков, потрепанную стопку автомобильных журналов, несколько коробок с позабытыми и брошенными лицейскими книжками, проколотую автомобильную камеру (наверное, еще от «фиат-500»), кресло, в котором успели поселиться очаровательные клопы, коробку с пультами для телевизора и кто знает чего еще. Здесь есть и старое оборудование для пластинок, которое я прикупил, когда хотел стать диск-жокеем, ужасная вешалка (удачнее определения не придумаешь), две пыльные люстры с хрустальными подвесками. Чтобы подойти к велосипеду, надо преодолеть целую свалку мусора моей прошлой жизни, продраться сквозь дебри гаража, превратившегося в кладбище забытых вещей, которые я так и не осмелился выбросить. И вдруг я принимаю решение. Я отодвигаю коробки и мешки, чтобы откопать дорожку к велосипеду. Складываю ненужности одну за другой в соответствующие мусорные контейнеры: журналы в контейнер для бумаги, люстры в тот, что для стекла, пульты и камеру в смешанный мусор. И вызываю службу вывоза мусора. Пора все это выкинуть. Я хочу освободить гараж. Там полно ненужных вещей. Таких же ненужных, как и велоспорт.

Наконец, я добираюсь до старого велосипеда. Он все еще на ходу. Надо только смазать цепь, протереть корпус, надуть шины – и он готов покорять пространства. Лучше ехать по ровному склону, где нет щебенки. Квартал Всемирной выставки как раз подойдет. Поеду к морю, по улице Христофора Колумба. Засовываю в уши наушники. Тщательно выбираю треки – дэнс семидесятых. И качу прочь под знакомую мелодию Донны Саммер.

Я кручу педали в ритм музыке, такой же однообразной, как и мои мысли. Проезжаю мимо церквушки: четверо юных могильщиков засовывают в «мерседес» гроб красного дерева. Вокруг толпятся двадцать старичков, на глазах слезы. Нет ничего грустнее, чем похороны, на которые пришло слишком мало людей. Это все равно, что концерт позабытой звезды, куда приходят только заядлые фанаты. Избежать такой печальной судьбы можно лишь одним способом: умереть как можно раньше. Если умрешь преждевременной смертью – гостям стульев не хватит. Слабое утешение.

Я никогда не думал о своих похоронах. Никто об этом не думает. И все же это последнее представление, где мне суждено предстать в главной роли. Так что имеет смысл уделить размышлениям о похоронах хотя бы минут пять, чтоб не опозориться.

Прежде всего, необходимо продумать саму церемонию.

Вариант первый: похороны в итальянском стиле. Это когда все толпятся в церкви, а скучный священник что-то бубнит. Все рыдают, а близкие друзья произносят пламенные слова, а потом все идут на кладбище и наблюдают за погребением (если только у могильщиков не аврал и на кладбище хватило места). Наконец, все отправляются в гости к ближайшим родственником усопшего и плачут до поздней ночи, поедая остывшую еду из соседней закусочной.

Вариант второй: похороны в американском стиле. Это обычные гражданские похороны на приятном кладбище, где есть зеленый луг, похожий на поле для гольфа. Гости поют песни и читают стихи, а потом собираются на поминки в доме усопшего, где устраивается шикарный фуршет, а группа музыкантов играет любимые песни покойного. Вдова даже может сплясать рок-н-ролл с акробатическими элементами, в паре с дядей-танцором.