От Лубянки до Кремля - Валерий Величко

Внес и я определенный кирпичик в пресловутую «гласность». Во время визита в Москву Р. Рейгана мне было поручено дать интервью о нашей работе корреспонденту С. Петухову. Интервью вышло 26 июля 1991 года в газетах «Труд» и «Известия». Это было первое интервью сотрудника правительственной охраны СССР советской прессе. На мой вопрос: «Как мне представляться?» ЮС определил — интервью даешь как «заместитель начальник штаба Службы охраны КГБ СССР».

В ельцинские времена отдел службы и боевой подготовки был переименован в Штаб ФСО РФ, в дальнейшем эта моя «должность» перекочевала в другие СМИ, так меня до сих пор величают в Интернете.

Если еще говорить о «гласности», то нельзя забыть курьез со снятым нашей видеогруппой фильмом «Служба охраны КГБ СССР», который успешно прошел по второму каналу Центрального телевидения. Текст читал я. Ждем выхода фильма, вдруг телефонный звонок с телевидения. С ужасом слышу, что «текст фильма прочитан безграмотно, надо перечитывать». Удар ниже пояса. Я всегда считал, что у меня, сына преподавателя русского языка и литературы, речь достаточно грамотна. Но оказывается, что я в тексте употребил профессионализм. Слово «обеспечение» произнес с ударением на третьем «е», как это говорили у нас в охране, а по правилам надо делать ударение на втором «е». Спорить не стали, хотя есть же устоявшиеся веками морские профессиональные термины — компас, рапорт и т. п., с «неправильным» ударением. За короткое время пребывания в Ленинградском Нахимовском училище я почти успел привыкнуть называть табуретку «банкой».

Текст я перечитал, но с тех пор режет слух, когда при мне делают ударение на третьем «е».

Толпа

Время и обстановка рождали весьма неприятные обязанности. ЮС почему-то решил, что у меня хорошо получается «умиротворение» толпы, и я стал непременным участником нелицеприятных бесед с приехавшими искать правды в Москву и в Кремль беженцами из разных регионов СССР, шахтерами, матерями погибших воинов и просто толпами демагогов и шизофреников.

Со временем выработалась методика работы с агрессивной толпой. Главное, безошибочно выявить лидеров-провокаторов, вступить с ними в контакт, а затем заставить их представиться (т. е. лишить анонимности), после чего их боевой пыл, как правило, улетучивался. А когда острота негативных эмоций стихает, в процессе завязавшегося разговора уже можно было предложить конструктивные варианты решения их вопроса. Интересно, что наиболее эффективный способ переориентации толпы от агрессии к позитивному диалогу, — предложить ее участникам: «Давайте посчитаем, давайте сравним…» и т. п.

Но, к сожалению, не всегда удавалось находить общий язык. Иногда после подобных «бесед» жене приходилось пришивать воротники к рубашкам, а мне выковыривать из грудной клетки заколки для галстука.

Но горжусь тем, что силу для «умиротворения» мы практически не применяли.

Дезориентированные «перестройкой» партийные и советские органы практически устранились от решения проблем, переваливая их на плечи охраны. Только через первых лиц — М.С. Горбачева и Н.И. Рыжкова можно было заставить депутатов и чиновников выйти на разговор с людьми.

И царские, и советские, и российские — они всегда были далеки от проблем народа.

Слуги народа

Ну и несколько слов о союзном депутатском корпусе. Большая часть депутатов очень серьезно относилась к своим обязанностям. Я до сих пор восхищаюсь, например, огромным тактом и мудростью Е.М. Примакова и В.Г. Распутина во время многочасовых очень эмоциональных бесед с матерями погибших воинов.

Правда, чтобы заставить их выйти на этот разговор, мне пришлось обратиться лично к Горбачеву.

На одном из Съездов народных депутатов СССР, до хрипоты навоевавшись с толпой у Спасской башни, я в КДС у входа в Штаб встретил ЮС. Начал, возбужденно жестикулируя, доказывать, что не дело охраны заниматься политико-воспитательной работой в массах, на это есть депутаты, партийные и советские работники и т. п.

Увидев проходившего мимо Горбачева, Плеханов, кивнув в его сторону, заявил: «Что ты меня убеждаешь? Пойди вон ему это и скажи!». Видимо, он не ожидал, но я подошел и сказал.

На беду для них мимо проходили депутаты Примаков и Распутин, которым Горбачев тут же и поручил разобраться во всем. Тогда речь шла об организации беседы с матерями погибших воинов. Встречу решили провести в Кремле. Я собрал женщин у гостиницы «Россия», где они обедали, пригнал туда пару ПАЗиков. Но мне стоило больших трудов усадить их в автобусы и уговорить поехать в Кремль.

Работавший с ними адвокат-провокатор убеждал: «Матери, не вздумайте сесть в автобусы! Вас на них вывезут за город и выкинут там или отвезут в Лефортово!» Пришлось, пользуясь выработанным еще в сержантские времена командирским голосом, послать этого бородатого благодетеля очень далеко. Помогла одна находка: «А ты… в армии служил, а портянки наматывать умеешь?» Не служил, не умеет. Такая мужская несостоятельность адвоката-защитника тут же выработала негативное к нему отношение женщин, солдатских матерей.

Встреча состоялась. Примаков, потом встречая меня, каждый раз, шутя (?) заявлял: «Ну я тебе, Величко, этого не забуду!» Не знаю, помнит ли он это сейчас?

Смело шли на контакт с возбужденной и агрессивной толпой В.И. Алкснис, В.А. Мартиросян, С. Умалатова и др. Но встречались среди «слуг народа» и откровенные провокаторы, например бывший армейский политработник — «ельцинский гвардеец», подполковник В.Г. Уражцев, в советские времена ярый борец с империализмом, а также — Председатель правления Агентства печати «Новости» (АПН), редактор демократических «Московских новостей» Е.В. Яковлев и др.

К миллениуму «демократ» Виталий Уражцев прозрел и выпустил книгу «Афоризмы-2000». Собрал под одной корочкой перлы: «Торжество демократии: победа идиотизма над здравым смыслом» (стр. 8), «Демократия — это такой режим, который творит полный беспредел от имени и по поручению народа» (стр. 25). Дальше — веселее. Интересно, когда он дошел до этой мудрости, тогда или сейчас, оставшись вдали от властной кормушки?

Надо сказать, что российские депутаты по отношению к охране особенно не стеснялись в выражениях. Обеспечивая собственную безопасность, каждый острый разговор я, которому чаще всего приходилось участвовать в нелицеприятных дебатах, вынужден был фиксировать все на видеокамеру, чтобы не быть голословными, когда нас бессовестно обвиняли в жесткости, грубости или неуважении к «слугам народа».

В моем видеоархиве хранятся эмоциональные высказывания деятелей культуры, ранее любимых и уважаемых мной, гг. Стржельчика и Басилашвили в адрес охраны Съезда народных депутатов СССР, запретивших им самовольный пронос и распространение в Кремлевском дворце съездов (КДС) яковлевской газетенки «13 микрофон».

Далеко неинтеллигентные матерные словесные изыски многих «уважаемых людей» не решились озвучить даже в Конституционном суде, где рассматривалось дело бывшего начальника штаба охраны полковника В.Н. Величко — главного врага гласности.

Стыдно было. Речь шла о погонах, которые они сорвут с сотрудников (они годились им во внуки), об их матерях и ближайших родственниках, с которыми они обещали сделать что-то ужасно нехорошее.