Огонь и Ветер - Рина Море

– Где? – вспоминаю про бант. – Эта ленточка?

Его лицо, как обычно, спокойно, невозмутимо, но глаза вдруг превращаются в узкие щелочки, из которых бьет пламя, смотреть больно, испуганно отступаю. Не знаю почему, но, кажется, он в ярости. Больше не сказал мне ни слова, идет к другим невестам. Говорит что-то очень тихо, на ушко, л’лэарди Эльяс. Смеется вместе с беловолосой водяной. Я почему-то застывшая, оглушенная, будто меня только что ударили. Краем сознания, машинально как-то отмечаю, что ни у одной из невест нет ленточки. Даже у водяной, на запястье которой она была совсем недавно повязана, как и на моем.

Когда все заходят в ложу и начинают рассаживаться, ловлю за рукав земляную Кахалитэ.

– Что значит эта ленточка? – шепчу ей на ухо.

Она вырывает рукав, но все же отвечает раздраженно:

– Цвета дома Анкрис. Разве вы не знали?

– Ага… А почему Его Величество разозлился?

– Что? Они же будут драться сегодня. Все говорят. Дайте мне пройти.

Она величественно усаживается на стул во втором ряду, я забиваюсь на свое место в уголке.

– Теперь фиалки. Она решительно намерена задушить нас своими цветами, – томно обмахиваясь веером, говорит соседка-земляная двум водяным.

Я дрожащими руками стаскиваю проклятый бант. Водяная завязала на славу, не вдруг и распутаешь. Я вспомнила! Вспомнила! Могла бы и раньше догадаться! Хоть я и не жила при дворе, но в стольких книгах читала об этом обычае.

Любой огненный имеет право на трон Империи. Любой огненный может бросить вызов императору. Но только в один день. В третий после коронации день, во время турнира стихийников. После этого дня любое нападение на императора будет считаться преступлением против государства и караться смертью. Но в этот день любой огненный, победивший императора, сможет занять трон законно.

Уже вчера Ямар Анкрис пытался вызвать императора на бой на ящерах. Сегодня он вряд ли упустит случай. Я кусала пальцы. Вот кто сегодня действительно будет драться насмерть – Его Величество! К глазам отчего-то подступали слезы. А я его в этот день, возможно, последний, так оскорбила, пусть и невольно! Буквально умереть пожелала вот этой проклятой ленточкой!

Я разодрала ее на нити, представляя, как вместо ткани под моими пальцами рвется горло водяной, и Эльяс тоже – это златовласка все придумала, я не сомневалась! Ненавижу! Отомщу, трижды отомщу за эту шутку, ветром клянусь!

Мгновение, когда оживают каменные изваяния вокруг амфитеатра, загораются драгоценные зрачки, из мраморных глазниц статуй на амфитеатр падают столбы света – синие, зеленые, алые, скрещиваются на арене. Чаша грехов, людских и саганьих, переполнилась, статуи ожили, боги явились лично, Армагеддон наступил – подумалось мне. Но нет. Лучи света никого не испепелят. Император спокойно стоит посреди арены, купаясь в разноцветных бликах. Соседка-земляная объясняет ойкнувшей водяной: – Защита магическая от стихий. Чтобы нас, зрителей, случайно не задело, когда сражаться будут.

В турнире стихийников, как и на вчерашнем, участвуют только молодые саганы, еще не обзаведшиеся женой и дополнительной стихией. Я читала, что бои на ящерах менее опасны. Теперь жалею, что выбрала свой уголок. Надо было отвоевать сиденье хоть во втором ряду. Меня раздирает любопытство. Сейчас они покажут все, на что способна стихия!

Но первый бой разочаровал. На арену вышел ветренник – юный, почти подросток, высокий, худой, нескладный, с угрюмым и нервным лицом. И против него земляной, которого я никогда прежде не видела, но тотчас же узнала. Эти золотые кудри, золотые очи, пухлые капризные губы, кошачья грация.

– Л’лэард Киран Эльяс, – выдохнула моя соседка, жадно вытягивая шею вперед.

Все девы с последнего ряда стояли на цыпочках, нависали над головами второго. Саганы вышли на бой обнаженные по пояс. Торс Кирана Эльяса, смуглозолотой в солнечных лучах, не уступал совершенством телам каменных воинов, хранивших амфитеатр.

Ветренник сражался с земляным, ветренник сражался с Эльяс. Я кусала пальцы. Как тут не проявить суеверие, не задать судьбе вопрос. Вначале ничего не происходило. Они стояли на расстоянии десятка шагов друг от друга, ветренник напряженно сжимал кулаки, земляной чуть пригнулся, выставил вперед голову, как бык, готовый к атаке. Потом я присмотрелась. Лицо земляного будто «сдувалось» назад. Оттянулись к вискам кончики глаз, рот стал широким, словно улыбался, щеки были настолько натянуты на скулах, что, казалось, кожа вот-вот лопнет.

– Киран! – вдруг закричала л’лэарди Эльяс. – Киран!

Ее вопль подхватили невесты, затем и другие зрители. Я прослушала, каким было имя ветренника, поэтому закричала просто:

– Ветер! Ветер!

Мой голос безнадежно тонул в их криках. Ни одного слова в поддержку не услышит юный ветренник в своем бою. Земля на арене в одно мгновение дрогнула, выгнувшись, как кошка, я поморгала, не веря глазам своим, а ветренник уже по пояс торчал в земле, хватался руками за песок и неумолимо все глубже втягивался прямо в арену. Вот уже по плечи. Вот уже песок сыпется в раскрытый в крике рот.

Император махнул рукой. Затрубили герольды. Земляной не отводил взгляда от противника. Ветреннику уже засыпало глаза.

– Довольно! Хватит!

Киран Эльяс наконец-то соизволил обернуться к зрителям. Раскланялся. К ветреннику уже бежали люди в мантиях лекарей. К ногам земляного падали цветы, кружево, Эльяс швырнула родственнику носовой платочек.

– Я ни секунды не сомневалась, что он победит, – вздыхала одна из моих соседок-водяных. – А представьте, каким он будет, когда женится и возьмет вторую стихию! Говорят, для земли нет ничего лучше, чем вода. Отец считает, что у меня очень сильная стихия, да я и сама это чувствую. Как, должно быть, это приятно – видеть, как он сражается твоею стихией!

Я смотрела на нее, как на умалишенную. Или как на… святую? Ведь, если разобраться, все эти девы искренне мечтают принести огромную жертву любимому мужчине. Одна я жадина.

* * *

Велан выходил на бой, едва ли не танцуя.

Никогда прежде не видела у него такого радостного, одухотворенного лица. В груди невольно защемило. Теперь я знала, до чего просто победить ветренника. Он послал воздушный поцелуй в сторону императорской ложи. Мне, я знала. Распахнул руки, будто обнимая мир. Я услышала, как запел ветер, я вдруг увидела его крылья. Они развернулись во всю ширь арены, лупили по радужной защите, вздымали тучи песка, а кончиками острых изломов почти соприкасались с облаками. Велан был хрупок и невысок ростом, но сейчас он казался намного крупнее своего противника.

Водяной смотрел не на трибуны, а в небо. Небо посылало ему слезы: крупные капли искрились на ладонях, стекали с пальцев на сухой грязный песок.

– Ну наконец-то мы увидим настоящую драку, а не войну в песочнице! – сказал император.