Мама, я демона люблю! - Даха Тараторина

— Хотя, знаешь, ты не в моём вкусе, противный. Поднимайся и пошли. Будешь доказывать свою мужественность более сговорчивым ребятам.

Я всё-таки не удержался и шлёпнул его пониже спины, вызвав тем самым испуганный всхлип.

— Никуда я с тобой не пойду!

— Ещё как пойдёшь, противный! Или я буду петь серенады под твоим окном последующие десятилетия, пока не возьму измором. Демонам некуда спешить. Сели, хватит ржать! Тебя это тоже касается!

Она уже была на ногах и счищала налипшие на каблуки туфель листья.

— С чего бы это? Твоя ведьма — твоя проблема.

Они мешали, ужасно мешали принюхиваться к стенам, дороге, остаткам деревянных ящиков в конце переулка. Вместо тёплого запаха травяных смесей, которыми всегда пахли волосы Тристы, в ноздри бил дух сырости и затоптанной донельзя земли. Ни человеческая ипостась, ни кошачья не могла различить самый нужный аромат на свете.

— Ты поможешь её вернуть.

— О, так ты просишь о помощи?

— Я не прошу. Я угрожаю. Триста попала в беду из-за тебя. Тебе это и рахлёбывать. И, поверь, вкус у похлёбки будет паршивым.

Томас, предусмотрительно прячущийся от меня за спиной демоницы, сориентировался первым:

— Я никуда не пойду, — заявил он.

Сели окинула его ленивым взором и приподняла брови.

— Ну, в принципе, прогулки полезны для здоровья, — скуксился ведьмак. — Но к этому я спиной не повернусь!

— Правильно, красавчик, — я показал острые зубы, — поворачивайся передом.

Почему-то Томас предпочёл стать боком.

Вместо искомого запаха трав на передний план выползла тяжёлая сладкая вонь, шлейфом идущая за демоницами.

— Что волнуешься? — подлезла под руку Сели. — Успокоится твоя ведьмочка и сама вернётся. Томас поначалу тоже пробовал со мной спорить. А потом ничего, освоился. Стал милым и послушным. Правда, Томми?

— Правда, Сели.

— Но, конечно, — женщина поправила волосы, чтобы они не скрывали крошечные аккуратные рожки, — он мне ни разу не приказывал. Он бы фразу до конца договорить не успел, а уже лишился бы языка. Правда, Томми?

Он кивнул. На всякий случай, молча.

Признавать это не хотелось совершенно, но взять след не получилось, а ни одной хорошей идеи у меня в голове отродясь не водилось.

— Её похитили, Сели. И я понятия не имею, что делать.

— М-м-м, искать?

— Очень смешно. От запаха не осталось и следа.

Неуверенный бас Томаса прозвучал гласом разума. Давно забытым и практически не имеющим веса в обычный день:

— Так, может, спросить у кого? У друзей там, родителей. Кто ещё может знать, у кого зуб на девушку?

Спросить. Ха! Было бы это так просто! Брид отходит меня кочергой, если только посмею заявиться домой без рыжули. А потом уйдёт причитать и биться головой об стену. Причём, скорее всего, попытается использовать для этого мою же голову. А вот сказать ничего не скажет.

Впрочем…

Я не удержался и всё-таки поцеловал этого недалёкого безвольного колдунишку. Смачно, звонко, прямо в губы!

— Ты гений, Томми!

И, не проверяя, успевает ли свита, бросился к дому одного нелюбимого, но, кажется, крайне сообразительного родственника.

— Папаша, открывай!

Я бы снёс дверь с петель, не будь она так наглухо закрыта и не следи Сели за каждым моим шагом: нельзя, нельзя так волноваться о какой-то ведьме! Её нужно подготовить, соблазнить властью и… впрочем, не так это важно сейчас. Сейчас её нужно просто найти.

Лаин не спал. Рано поднялся или не ложился вовсе? Он отпирал подчёркнуто неспешно, хотя прекрасно слышал поторапливающие его крики и видел меня из-за занавески. Но всё равно он сначала медленно, раздумывая, отвлекаться ли на пришельцев, отхлебнул из чашки, поправил очки и только тогда взялся за ручку двери.

— Киро демон, — кивнул он, делая длинную паузу, чтобы ещё раз отпить чаю, — чем обязан?

— Мудила, — с достоинством поприветствовал я мужчину. Благородная проседь на его висках чуть дрогнула, но Лаин молодец, удержался и не взметнул брови вверх. Дескать не удивился подобной наглости. — Ты знаешь, где сейчас твоя дочь?

И, словно отмеряя несколько секунд на размышление, вырвал у хозяина дома из рук чашку, осушил одним глотком. Горячий, с-с-с-собака! Пришлось высунуть и остудить обожжённый язык.

— Воды? — галантно предложил отец Тристы.

Ах, мы в вежливость играем? Я отвёл руку в сторону и разжал пальцы, позволяя кружке разбиться вдребезги.

— Кири похитил белобрысый.

Показалось или на непроницаемом усталом лице действительно мелькнула досада? Ой, да какая разница?

Лаин опустил печальный взгляд на осколки, медленно исследовал им лица моей свиты: Сели сладострастно облизала губы и подмигнула, Томас нахмурился и скрестил руки, чтобы как можно лучше просматривались напряжённые мускулы.

— И что же, стесняюсь спросить, — мужчина подхватил покоящийся у порога веник и замёл осколки с ленивым достоинством, словно как минимум сгребает в кучу опостылевшие драгоценные камни, — в этот момент делал фамильяр моей дочери?

— О, я тебе сейчас скажу! — с готовностью выступила вперёд Сели, но наткнулась на строгий учительский взгляд Макклота и запнулась. О, это работает? Нужно срочно научиться такому же!

Демоны не привыкли к уважению. Я не привык. Страх, ненависть, раболепское сюсюканье… А Лаин смотрел на меня и видел пустое место. Вежливо поддерживал беседу, раз уж я оказался на пороге, занимался своими делами и совершенно не интересовался сказанным.

Я хлопнул ладонью по дверному косяку над головой Макклота. Тот, наклонившийся, чтобы собрать остатки чашки, сначала внимательно осмотрел произведшую столько шума руку, а потом, нехотя уделил внимание её владельцу.

— Её фамильяр, — вдох-выдох. Не кричать, не сходить с ума, не покахывать, как сильно волнуюсь, — в этот самый момент расхлёбывал последствия чьей-то болтливости. Знаете, что я совершенно случайным образом узнал, киро Макклот?

— Горю желанием узнать, — он не дождался ответа. Развернулся и отправился на кухню, чтобы налить новую порцию напитка. Благо, оставил дверь открытой: не пригласил, но и не выгнал. Ну да не прямым текстом же послал! Сойдёт за «проходите, пожалуйста».

— Дела семейные, — ляпнул и тут же пожалел я, захлопывая дверь перед лицом Сели. — Стоять, папаша! Мы ещё не закончили!

Он уже сидел за столом, крошечной ложечкой размешивая сахар.

— Кажется, вы жаждете меня в чём-то обвинить, киро фамильяр?

— Ещё как жажду! И обязательно сделаю это. Неспешно и со смаком. Но позже. Потому что сейчас, — я выдохнул, сел перед ним и искренне закончил: — Сейчас Триста в опасности. И уж ты-то наверняка знаешь, куда этот белобрысый хорёк мог отвезти её. Подумай, папаша. Где их искать?