Возлюбленная виконта - Луиза Аллен

Эллиотт взглянул на стопку писем и приглашений в углу стола. Друзья искали его общества, поздравляли с женитьбой, приглашали к себе в гости, намекая, что с большим удовольствием познакомились бы с ее светлостью.

При обычных обстоятельствах и с другой невестой у него уже был бы полный дом гостей. Проведя две недели в браке, он без угрызений совести уехал бы на пару дней, чтобы побывать на соревнованиях по боксу или на бегах. Однако мысль о том, чтобы свалить на Арабеллу толпу гостей, помешанных на спорте, в хорошей форме, жизнерадостных, видавших виды мужчин, была бы нелепа. Они привели бы ее в ужас. Стали бы непременно заигрывать, что встревожило бы ее, рассказывать о людях и местах, о которых она ничего не знала. В доме бы царила суматоха, а ей нужен покой.

Эллиотт сгреб все в ящик стола.

— Только не переутомляйтесь, моя дорогая, — предупредил он. Белла покорно кивнула. Какой спокойной стала жизнь после того, как он завел себе послушную жену, регулярно занимался любовью, наводил порядок в имении и распутывал дела Рейфа. Почему же он в таком случае чувствовал; себя так, будто ему чего-то не хватает?

— Я подумал, вам понравится, если мы поедем в фаэтоне, устроим пикник и сегодня осмотрим имение, — сказал на следующий день за завтраком Эллиотт.

Белла подняла голову, удивившись тому, сколь успешной оказалась ее стратегия с завтраками. Она уже почти перестала надеяться, что удастся утром вытащить его из кабинета, однако вкусная еда, видно, еще не надоела мужу. «Если привить ему такую привычку, — подумала она, — он будет начинать каждый день с хорошего завтрака». Опыт подсказывал: мужчины — существа с устойчивыми привычками. Наверное, мужа можно перевоспитать? Ее губы дрогнули при мысли, что удастся приручить Эллиотта.

Пойнтеры заняли свои места по обе стороны камина, Тоби уселся на ее ногах и с нетерпением ждал лакомого кусочка. Белла с удовлетворением оглядела комнату. Вот так должен выглядеть супружеский завтрак. Даже неприятная утренняя тошнота, похоже, отступила, и ей уже не требовалась сила воли, чтобы остаться в помещении, где так много вкусной еды. «Прошло уже более трех месяцев», — подумала Белла. Немного болела спина. Она не сомневалась, что очень скоро ее положение станет заметно любому, у кого есть глаза.

— Пикник? Это мне по вкусу.

Они улыбнулись друг другу. В ее сердце теплилось радостное чувство, которому она не смогла найти определения. Ей нравилась эта улыбка — спокойная, уверенная и ласковая. Белла ласково подумала, что он действительно может быть самым опасным ухажером, если ему того хотелось. Эллиотт к ней так добр. Странное настроение, охватившее се в детской, не возвращалось. Казалось, Эллиотт доволен ею в постели, игривые поцелуи приводили ее в состояние предвкушения. Она должна и впредь учиться удовлетворять его. Он не пожалеет о своем честном поступке, если она не даст ему повода для этого.

— Я знаю одно уединенное место. — В его голосе прозвучало что-то теплое и серьезное, отчего она стала строить разные предположения. Неужели он собирался заниматься с ней любовью на природе?

— Почта, милорд, — сказал Хешюу, протягивая поднос с письмами. — И вчерашние номера «Таймс» и «Морнинг пост». — Он положил крохотную стопку писем рядом с тарелкой Беллы. — Это вам, миледи.

— Мне? — «Кто же мог мне писать? Папа». — Спасибо, Хенлоу.

Она сидела и настороженно смотрела на почту. День едва начался, а ей придется читать справедливые упреки отца. Не оставалось сомнений, что отец отрекся от нее. Белла перевернула верхнее письмо, затем еще одно и еще одно, пока не дошла до последнего. Все почерки были ей незнакомы. Она почувствовала огромное облегчение.

Но от кого же эти письма? Когда она открыла первое письмо, воск раскрошился. Мадам Мирабель из галантерейного магазина для важных леди Вустера просила виконтессу Хедли простить за то, что та взяла на себя смелость поздравить ее светлость с бракосочетанием, и предлагала обеспечить ее светлость в любое время набором шляп, которые не уступают аналогичным головным уборам, имеющимся в продаже на лондонской Бонд-стрит.

Следующее письмо было от Джорджа Арнольда, сапожника, который обслуживал аристократов и духовных лиц и решил обратить внимание ее светлости на этот факт. Затем следовали письма из галантерейного магазина, портретиста и мебельного магазина.

Пораженная тем, что ее покупательная способность считается столь высокой и заслуживает внимания, Белла отложила эти письма в одну сторону и еще одно, франкированное послание из Лондона. Письмо, лежавшее под ним, было проштамповано таким же образом.

— Лондон? Я ведь никого не знаю в Лондоне.

— Наверное, это мои тети по отцовской линии — леди Финджест и миссис Грехем. Они отозвались на мои письма, — предположил Эллиотт, оторвав взгляд от собственной почты.

Белла открыла первое письмо. Леди Финджест выразила свое удовлетворение тем, что ее племянник женился и приглашал ее нанести ему визит при первой возможности. Ее подарок невесте был уже в пути. Тетя выражала надежду, что дорогая Арабелла найдет его полезным для себя. Второе письмо от сестры тети было выдержано в таком же духе.

— Похоже, они отнюдь не обескуражены тем, что вы выбрали в супруги женщину без положения, — сказала она Эллиотту.

— Я сообщил им, что вы дочь церкви и образец добродетели. Не сомневаюсь, они восхищены моим респектабельным подходом к обустройству своей жизни и обстоятельство, что они не знают ваших родителей, представляет для них незначительную мелочь.

— Однако я не образец, — грустно заметила Белла и тут же оглянулась, проверяя, нет ли поблизости лакеев. — Ребенок…

— А это еще одна причина, по которой мы отправимся в город только в феврале. Будем надеяться, что ребенок родится очень маленьким, так что все поверят, будто он появился на свет на два месяца раньше срока. Люди обо всем догадаются, но к тому времени эта новость уже устареет.

— Леди Абботсбери узнает и все расскажет.

— Поверьте, она и так все знает. Она видит хорошо и быстро соображает. Думаю, меня ждет суровое нравоучение, после чего я буду прощен. Вы ей нравитесь. Ей не захочется нанести вам ущерб, распространяясь о вашей семье.

Успокоившись, Белла занялась последним письмом.

— Это от миссис Бейнтон в ответ на ваше приглашение посетить нас в следующий четверг. Она с радостью принимает приглашение. А я так…

— Вот черт! — Эллиотт швырнул лист тисненой бумаги на стол, чуть не угодив в мармелад. Белла наклонила голову, пытаясь разглядеть его. На листе красовался тисненый герб. Похоже, он состоял из митры и скрещенных епископских посохов. — Ваш отец написал епископу и пожаловался, что я соблазнил вас, отлучил от дома и выполнения долга. Он требует, чтобы наш брак был немедленно аннулирован.

— Как он мог так поступить? — выдохнула Белла. Живот пронзила боль, она прижала к нему руку.

— Конечно, он не должен был так поступать. Для этого нет никаких оснований. Вы не замужем, достигли совершеннолетия и находитесь в здравом уме. Мы не лгали, когда просили разрешение на брак. Епископ выражает удовлетворение тем, что мы обратились к нему. Однако он желает поговорить со мной, видно, не рад тому, что священник из другого прихода грозит устроить скандал.