По старой дороге далеко не уйдешь - Василий Александрович Сорокин

одному месту, почему-то никуда не тянет. И это, вероятно, плохо? — он вопросительно посмотрел на Ивана.

— Что хорошо, плохим не назовешь, — сказал Иван.

— Да, — в раздумье проговорил Рублев. — Я лучшего не искал, да и думать об этом некогда было: то одно, то другое. Заботы… От них не отмахнешься. Они как мухи: сгонишь одну, другая сядет.

— Вы меня совсем заговорили, — спохватился Иван. — Чай будем пить или покрепче что?

Рублев усмехнулся, на щеках задвигались ямочки:

— Чаем наслаждаюсь, когда делать нечего, к спиртному прикладываюсь по великим праздникам.

— Значит, чай?

— Значит, ни то, ни другое. Приехал по делу… С одним заказом горим, ты должен нас выручить.

— Не думаю, чтоб без меня с чем-то не справились.

— Бывает, что и не справишься. Свежая голова нужна. И не какая-нибудь, а рабочая, как твоя — с извилинкой.

— Захвалили!

— А ты не скромничай. Забыл разве: когда-то был незаменимым?

— В чем же? — удивился Иван.

Рублев лукаво улыбнулся:

— В пустяках.

— Ну и комплимент! — покачал головой Иван.

Рублев посмотрел исподлобья:

— А ты не смейся, я говорю о тех «пустяках», над которыми головы ломают, ищут их, да часто не находят.

— Нет, Федор Петрович, пустяк — всегда пустяк.

— Не для каждого. Пустяк открытия делает. Найти этот «пустяк» не так-то просто. Его часто ищут не там, где он лежит. А у тебя найти «пустяк» — особое чутье. Это твой дар!

— Вон оно что! За моим даром приехали… Да есть ли он у меня? Право, не знаю… — Иван пожал плечами.

Рублев приподнялся с дивана.

— Есть. Вот тут. — Он легонько стукнул Ивана по лбу.

— Что же нужно конкретно? — попытался говорить серьезно Иван.

— Помочь изготовить штамп, — посерьезнел и Рублев.

— Какой штамп? — заинтересовался Иван.

— Гибочный.

— Что гнуть-то?

— Конус.

— О, — воскликнул Иван, — это интересно!

— И очень сложно, — добавил Рублев и многозначительно поднял указательный палец. — Надо из легированной стали отштамповать две конусные половины, потом эти половины спаять, чтоб получился круглый конус.

— Дело тонкое, — согласился Иван. — И что же, у вас не получается?

Рублев развел руками, потом, немного подумав, начал объяснять:

— Ну, изготовить пуансон — дело простое, а вот матрица… Сделать конусный паз… Таких станков пока нет. А выпиливать его вручную… Метр длиною — сам понимаешь… На фрезерном станке, поскольку паз конусный, все время приходится ставить фрезы с иными диаметрами. А из-за переходов от одной фрезы к другой получаются выступы и зарезы. Вручную напильником их не выправишь, идеальный конусный паз не получится, — пояснил он и поглядел на Ивана. Он знал, что Буданов умел подходить к делу с какой-то неожиданной стороны, потом все удивлялись: как это просто! В общем, Рублев не помнил случая, чтоб Иван перед чем-нибудь в производстве встал в тупик.

— Так… — раздумывал Иван. — Надо сделать идеальный, сходящий на нет конусный паз в метр длиною? И ни вы, ни слесари не додумались, как это сделать? — Иван загадочно улыбнулся.

Рублев по этой улыбке, которую он хорошо помнил, догадался, что Буданов уже знает, как надо решать задачу.

— Что? Неужто уже докумекал? — спросил он, с восторгом глядя на Ивана. И подумал про себя: «Черт его знает, как это у него все так быстро выходит?»

— Конечно, — сказал Иван.

— Я так и знал. И, вероятно, опять какой-то пустяк?

— Самый сущий.

Федор Петрович с размаху ударил ладонью по своей коленке:

— Я же говорил: в пустяках ты незаменим. Интересно, какой же это все-таки «пустяк»? — полюбопытствовал он.

— Секрет фирмы! — засмеялся Иван. — Она не выдает секреты, все производит сама.

— Не валяй дурака! — прикрикнул Рублев. — Я вижу, ты хочешь поехать на завод, тогда не станем терять времени, поехали, я на директорской машине.

— Давно мечтал прокатиться именно в ней, — заулыбался Иван.

— Считай, твоя мечта осуществилась. — Рублев любовно похлопал Ивана по спине. — Поедем, поработаем. Помнишь, как во время войны? Ох, и чудеса делали!

Они стали быстро одеваться, словно соревнуясь друг с другом.

— Послушайте, — сказал Иван, когда они уже сидели в машине, — как же я буду работать? Совсем забыл… Видите, что у меня? — он показал забинтованную руку.

— Руки мы найдем, нужна голова, — отозвался Рублев.

Они разговаривали о заводе, вспоминали войну и не заметили, как пересекли чуть ли не всю Москву. Вахтер открыл заводские ворота, они подкатили к цеху. Иван вышел из машины, огляделся: вокруг все было до боли знакомое, родное. Он вздохнул и поспешил в цех.

Бывшие товарищи Ивана здоровались с ним, кивали ему, жали руку, хлопали по плечу. «Этот сделает», — слышал он одобрительные возгласы вслед.

Иван подошел к своему верстаку, провел рукой по его холодной поверхности. Слезы выступили у него на глазах. На верстаке стояли все те же тиски, с отшлифованными губками, которые он изготовил сам. Теперь здесь работал его бывший ученик — Миша Самсонов, двадцатипятилетний парень, окончивший десятилетку, с усиками и бакенбардами, с пышной шапкой волос.

— Ты что же, — сказал Иван, здороваясь с ним, — не тянешь? Или я плохо учил? Эх, Миша, Миша! — он покачал головой. — А я-то надеялся…

— Что поделаешь? — покраснел Самсонов. Он подвел Ивана к изготовленным матрицам и озабоченно проговорил: — Вот какая фиговина, Иван Васильевич…

Иван увидел зарезы фрез различных диаметров, которые по всей длине конусного паза образовали лесенку выступов. Их надо было убрать, как-то обработать. Улыбчивое лицо его стало серьезным.

— Свойство металла знаешь? — строго спросил он у Самсонова.

— Ну знаю… — ответил Самсонов, тряхнув копной волос. — А что?

— Пошурупь как следует.

— Шурупил уже.

— Значит, плохо шурупил. — Иван, повернувшись, поднял глаза на Рублева. — Надо сделать новый пуансон по размерам матрицы.

Обычно пуансон гибочного штампа делается меньше размеров матрицы на толщину материала штампуемой детали. И как только Иван сказал, что надо изготовить пуансон не такой, какой указан на чертеже, а по размерам матрицы, Рублев схватился за голову.

— Как же это нам не пришло на ум? — воскликнул он, уткнув указательный палец себе в лоб. — Вот он, пустяк-то! — На щеках его снова обозначились ямочки.

— Дошло? — проговорил Иван.

— Стыд какой!.. Ведь проще пареной репы. Миша, мы действительно об одном свойстве металла не подумали. Ну, Иван, теперь можешь ехать домой, справимся без тебя.

— Уже гоните? — засмеялся Иван.

— Уезжай! Иначе не выпущу, оставлю совсем.

— В ловушку заманили!

Федор Петрович укоризненно покачал головой:

— Э, Иван, родной завод стал для тебя ловушкой? До чего дошел? Честь потерял…

— Каюсь, виноват… — Иван опустил голову, но тут же вскинул ее. Глаза его озорно блеснули. — А ну давайте распоряжайтесь, Федор Петрович. Теперь-то знаете, что надо делать.

— Когда положено в рот, раскусить нетрудно, — пристыженно отозвался Рублев. — Миша, забирай матрицы — и в кузнечный