Главное – любить - Наталия Веленская

руки, которые крепко сжимают меня в объятиях. Это какое-то безумие! Я не понимала, откуда у Лёши появилась такая сила, и почему я так бессмысленно барахтаюсь на одном месте.

В отчаянии я даже замычала, протестуя, что язык Гордеев пытался сломить все преграды и проникнуть в мой рот. Стало мерзко и противно. Это не мой Лёша, это безумец, который перешёл все границы! Мне ничего не оставалось, как со всей силы прикусить зубами ему губу, до крови. И это немного помогло ослабить хватку.

Громкий визг шин заставил нас одновременно вздрогнуть и обернуться. Как будто, кто-то резко ударил по газам и сразу же остановился. Обрадовавшись, что внимание Гордеева переключилось с меня на какого-то лихача, я отскочила от него, как ошпаренная.

Но резкий звук мотора заставил и меня вновь посмотреть на парковку и в ужасе прижать руку к своим губам. На этот раз я без труда узнала машину Корсакова. Который смотрел на меня сквозь лобовое стекло своего шведского монстра. Пристально, злобно, с презрением.

Нас разделяло достаточно большое расстояние. Но то ли разыгравшиеся нервы сыграли злую шутку с моим сознанием, то ли под влиянием стресса все органы чувств, и в том числе зрение усилилось во мне во сто крат — казалось, я могла отследить по его лицу каждую меняющуюся эмоцию. Какой-то злобный звериный прищур и губы, искривленные в горькой усмешке.

Он всё видел.

И он всё не так понял! Совершенно не так!

Несколько секунд мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. Я не могу пошевелиться и лишь отчаянно мотаю головой, будто это поможет понять Саше, что всё увиденное здесь — одна большая ошибка.

Мне хотелось кричать, что я всё могу объяснить, но эти слова казались мне пафосными и нелепыми. Они застревали болью в горле, так и не вырвавшись наружу, и угасали во мне, как и надежда, что Корсаков меня выслушает.

Саша бьёт по газам, и на бешеной скорости, которая явно опасна и для него, и для всех окружающих, покидает парковку. И этот рёв мотора отзывается в моем сердце яркой вспышкой боли, точно по нему проехались пару раз колесами.

Уехал. Вот и всё.

Я перевожу взгляд на Лёшу и понимаю, что он без труда сложил два плюс два, и доволен получившимся результатом. По этой самодовольной ухмылке, что растекалась по его губам, было ясно, что владельца авто он признал.

Поплывшим взглядом, сотрясаясь от клокочущей внутри меня злости, я обвожу взглядом парковку, и как в замедленной съёмке вижу обеспокоенного Фару, который застал только самый конец разыгравшейся сцены. А в отдалении сбоку — Лану, и вышедшего ей навстречу из машины Мереминского.

Зубкова переводит взгляд с меня на Лёшу, и разочарованно качает головой.

В отчаяние сжимаю кулаки и разворачиваюсь к Гордееву.

— Ты это специально, да?!

Глава 34

— Лиз, ты чего…

— Специально всё подстроил, да?! — ору я, не обращая внимание на невольных свидетелей. — Именно сейчас тебе нужно было прийти и всё испортить?

— Я приходил вчера, но…

— Что так плохо живётся, зная, что я по тебе не страдаю? Да, Лёш?! Ты где был все те месяцы, что я с ума сходила и по кусочкам себя собирала?! Где? Развлекался? Самооценку себе поднимал? — меня начинает трясти, и я обхватываю себя руками, стараясь хотя бы сохранить равновесие. Просто стоять на месте сейчас стоило мне каких-то нечеловеческих усилий. Мне то ли хотелось кинуться на землю, и колотить ногами, то ли вцепиться в Гордеева и расцарапать ему морду. — Следил да, нашла ли я тебе замену? Поэтому сразу же объявился?

— Всё не так! — уже орёт в ответ Лёша, явно ошарашенный моим неожиданным выпадом в его адрес. Хватает меня за плечи и встряхивает. — Ты ничего не знаешь! Чем я сейчас живу, что происходит…

— И знать не хочу! Оставь меня в покое! — в отчаянии толкаю его кулаками в грудь с такой силой, что Гордеев даже слегка качнулся.

— Лизуль, но…

— Просто исчезни! Просто дай мне жить! — продолжаю колотить по его груди кулаками, будто это поможет вдолбить Гордееву в голову, что у нас с ним действительно всё закончилось.

— С ним что ли? — Леша перехватывает мои руки и с силой сжимает запястья. Глаза полыхают гневом. — С тем, кто даже не вышел из машины, увидев, как его девушку кто-то целует? Кто просто трусливо сбежал на своей крутой тачке? Это с ним ты собралась строить новую жизнь?!

— Благодари бога, что он не вышел из машины и не отметелил тебя так, как ты этого заслуживаешь, — злобно цежу я. Как удобно быть храбрым, когда твоей физиономии ничего не угрожает! Но в то же время слова Гордеева действительно ранят и рождают в моей голове рой неприятных мыслей.

— Лиз, да очнись ты уже наконец! Да я понимаю, деньги, статус, красивые ухаживания могут затуманить мозги. Ну не нужна ты ему, — Лёша смотрит на меня с какой-то показной жалостью, даже посмел утешительно провести рукой по моим волосам. А я руку эту ему хочу вырвать и засунуть в одно известное всем место! — Была бы нужна, не уехал. Ты мне нужна, глупенькая! Я без тебя не могу, понимаешь? А деньги — это не главное. Я ведь заработаю, много заработаю, слышишь, зай? И ждать буду, когда простишь. Столько, сколько нужно…

— Да ты больной! Больной на всю голову! — ору я. Ещё немного, и я скачусь в истерику. Нужно срочно заканчивать этот невыносимый разговор. — Нет у нас с тобой будущего, Лёш! Нет и не будет! — разворачиваюсь, не глядя ни на Фару, ни застывших вдали Лану и Ярика. И как фурия, вылетаю с парковки.

Плевать мне на всё то, что там нёс Лёша. Всё это слова, которыми он ловко может опутать, заставить поверить в любую чушь, что была ему удобна. Раньше я бы повелась, но теперь я стала умнее. Пошел он к чёрту! И глупенькой меня называть больше не надо!

Дрожащими пальцами ищу в контактах номер Александра третьего. Гудок, ещё гудок, сбрасывает. В отчаянии набираю номер, раз за разом, пока заунывный голос автоответчика не сообщает мне, что абонент выключен или находится вне зоны действия сети.

Это нечестно! Почему я всегда давала человеку возможность высказаться и всё объяснить, а меня сразу же записали в предатели? Что я ему сделала? За что он со мной так? Неужели прав этот чёртов Гордеев — и я ему просто не нужна?! Поигрались и хватит. Ведь пока