Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф

на щекотливый вопрос: почему Клеопатра вообще живет на вилле Цезаря? Цезарь вполне мог иметь монархические амбиции. А мог и не иметь. Ясно одно: он совершенно перестал интересоваться проблемами Рима – проявлять подобную беспечность было не очень умно, равно как и действовать авторитарно там, где стоило проявить мягкость. Если вы не хотите, чтобы вас принимали за царя, не надо проводить время с царицей.

До 44 года до н. э. Мартовские иды были известны как день весеннего веселья и повод хорошенько выпить, как и многие другие даты римского календаря. Чествование древней богини конца и начала свелось к своеобразному, шумному празднованию Нового года. Толпы гуляющих ночью устраивали пикники на берегах Тибра, ставили времянки под луной. Этот праздник потом вспоминали весь год. Утро 15 марта 44 года до н. э. выдалось хмурым. Ближе к полудню Цезарь направился в паланкине к сенату, чтобы раздать последние распоряжения перед отъездом. Молодой и знатный Публий Корнелий Долабелла надеялся, что его назначат консулом, как и Марк Антоний, его соперник в борьбе за любовь Цезаря. Сенат заседал в этот день в больших палатах, прилегающих к театру Помпея. Когда Цезарь вошел в своем лавровом венке, все встали. Около 11 часов он сел в свое новое золотое кресло. Диктатора сразу окружили коллеги, многие из них – его верные друзья. Один из них протянул к нему руку с петицией, что вызвало лавину униженных просьб и целований руки. Цезарь встал и начал говорить, и в этот момент подавший петицию, прервав его на полуслове, вдруг резко сдернул с его плеча плащ. Это был сигнал. Мужчины окружили диктатора и обнажили мечи. Цезарь увернулся от первого удара, который его только поверхностно задел, но ничего не мог поделать против последовавшего града ударов. Заговорщики заранее договорились, что каждый из них должен участвовать в убийстве. Никто не отступил: они беспорядочно били Цезаря мечами в лицо, бедра, грудь, иногда в суматохе раня друг друга. Он попытался вырваться, «с гневом и криком, как дикий зверь, поворачивался в сторону каждого из них» [21]. А потом испустил последний стон, закрылся плащом – как Помпей на египетском побережье – и упал на пол.

Нападавшие побежали к дверям, а Цезарь, получивший двадцать три удара, лежал безжизненной алой глыбой в «окровавленной и разодранной одежде» [22]. Убийцы в заляпанных кровью тогах и сапогах бегали по городу и кричали, что они убили царя и тирана. Рим охватили ужас и паника. В этой сумятице никто не знал, весь ли сенат замешан в заговоре. Толпа, внимание которой в момент атаки было приковано к проходящему тут же рядом, в театре Помпея, состязанию гладиаторов, выплеснулась на улицы. Прошел слух, что гладиаторы начали убивать сенаторов. Что войска вот-вот начнут грабить город. «Бегите! Запирайте двери! Запирайте двери!» [23] – раздавались вопли. Ставни захлопывались, Рим затаился за замками и засовами жилых домов и ремесленных мастерских. Извечная столичная круговерть вдруг замерла: сначала «все улицы заполнились бегущими и кричащими людьми», а уже через пару минут «Рим стал похож на город, захваченный неприятелем»[78] [24]. В здании же тело Цезаря так и пролежало несколько часов в луже крови, и никто не решался к нему подойти. Только ближе к вечеру три раба положили его на носилки и понесли к дому, под истеричные рыдания и причитания до смерти перепуганных жителей.

Вряд ли эта новость потрясла кого-нибудь сильнее, чем Клеопатру, – за исключением, пожалуй, лишь Кальпурнии, к порогу которой доставили изувеченный труп. Не важно даже, что царица Египта переживала лично, – в политическом смысле смерть Цезаря была для нее катастрофой. Она потеряла своего покровителя. Ее положение становилось в лучшем случае непрочным. Тревога сгущалась, как сумерки. А его друзей и родственников тоже убьют? Без сомнений, Марк Антоний – ближайший сподвижник диктатора – допускал такое развитие событий. Он переоделся слугой и ударился в бега. Когда же появился в городе снова, везде ходил с металлическим нагрудником под туникой. Нападавшие сменили испачканную одежду и исчезли, как и сочувствовавшие им (Цицерон одобрял это убийство, но не участвовал в нем. Он тоже скрылся). Ожидавшая скорого отъезда Цезаря Клеопатра наверняка собиралась отплыть домой в середине марта. Однако такого финала, естественно, не предвидела. О заговорах против Цезаря в Риме шептались годами, задолго до ее визита. Что же касается многочисленных пророчеств, то они выглядят точными только теперь, в ретроспективе. А тогда их с одинаковым успехом можно было толковать в пользу любого будущего: в древней истории вообще на редкость мало ложных знамений. Уже позже безошибочные знаки судьбы разглядят люди, желавшие оправдать убийство Цезаря и верившие в его предопределенность.

Дальше толкования только множились: люди мастерски клепают предсказания задним числом. И вот уже на Клеопатру наползает тень вины в смерти диктатора. Ее пребывание в Риме требовало объяснений – и получило их. Она была разгадкой тайн, обоснованием сумасшедших поступков и сомнительных эпизодов жизни Цезаря. Во-первых, всех по-прежнему очень беспокоила его затянувшаяся командировка в Александрию. Учитывая влияние Клеопатры и ее амбиции, это наверняка имело значение. Во-вторых, зачем ее золоченая статуя стоит на Форуме, рядом с Венерой? После 15 марта болтунов и кляузников в Риме развелось немало – когда пришлось подводить итоги, когда стало ясно, что убийцы Цезаря не имели никакого конкретного плана на будущее, а Рим понес ужасную утрату. Важное замечание: тот, кто, казалось бы, в первых рядах должен был обвинить Клеопатру, этого не делает. Ее имя отсутствует в цицероновском длинном перечне промахов и преступлений Цезаря. В своей речи к скорбящему Риму Цицерон припомнил несчастье, случившееся когда-то из-за Елены Троянской, но он говорил скорее об Антонии, чем о Клеопатре [25].

Цезарь за последние несколько месяцев продемонстрировал слабость к умопомрачительным, беспрецедентным почестям. Даже устроил провокационное представление с диадемой – аксессуаром, от которого любой хороший римлянин должен был с отвращением отвернуться. Неясно, сам ли он это придумывал или слушал совета. Однако есть ощущение, что те, кто подсовывал ему все эти атрибуты, сами же и обвинили его потом; что этими атрибутами они заманивали его в засаду, «потому что хотели, чтобы все поскорее стали ему завидовать и возненавидели его, чтобы он поскорее погиб» [26]. Цезарь сиял на пьедестале. Во всяком случае, кажется вполне логичным, что он хотел быть богом в своей стране, – Клеопатра же была богиней в своей. Вскоре пошел слух, что в свое время якобы готовился законопроект, «позволявший ему вступать в связь со столькими женщинами, со сколькими он пожелает» [27] (Светоний потом