Шипы близкой дружбы - Наталия Антонова

Половинкин молча глядел на носки своих ботинок.

– Константин Глебович, если вы мне сейчас не сообщите координаты Александра Патрикеева, то вам придётся проехать к следователю.

– А если я не поеду? – вызывающе спросил Половинкин.

– То вас доставят.

– Ладно, чёрт с вами, – процедил он сквозь зубы и назвал адрес друга. – Только учите, Сашка ни в чём не виноват!

– Я тоже надеюсь на это, – ответила Мирослава и, развернувшись, пошла в сторону двери.

– Надеется она, – проворчал ей в след Половинкин и тут же стал набирать номер сотового Патрикеева.

Мирослава не стала просить Константина не звонить Александру, так как отлично знала, что Половинкин нарушит своё обещание.

Александр Патрикеев, в свою очередь, был искренне удивлён, узнав, что Елену Гулькову убили, присвистнув, он спросил:

– Да, что ты говоришь, Костя?

– Точно тебе говорю! – несколько нервно произнёс Половинкин, он всерьёз переживал, что вынужден был дать адрес друга детективу. – Она сейчас к тебе приедет.

– Кто она? – не понял Патрикеев. – Ленка?

– Ты чего, не въезжаешь? – занервничал ещё сильнее Константин. – Я же говорю тебе русским языком, что Ленку убили.

– Да понял я! Чего ты орёшь? – сам повысил голос Патрикеев. – Ты сказал, что она ко мне приедет. Кто она?

– Детектив! Она заставила меня дать твой адрес! Грозила прокурором! – На прокурора Половинкин сослался, чтобы его оправдание прозвучало для ушей друга более убедительно.

– Коська! Чего ты так нервничаешь? Дал и дал. Ты скажи, она молодая?

– Да.

– Красивая?

– Вполне. Но видно, что стерва.

– В смысле?

– В том смысле, что, если ей понадобится, она любого мужика в бараний рог согнёт.

– Не заливай.

– Скоро сам её увидишь и убедишься.

– Ладно, бывай, буду ждать твоего детектива, насколько я понял, прекрасного и опасного в равной мере, – пошутил Патрикеев, не приняв всерьёз предупреждение друга.

– Зря хихикаешь, – обронил Половинкин и отключил связь.

Патрикеева встреча с детективом нисколько не пугала, так как он не только давно не видел Елену, но и вообще близко не подходил к тому дому, где она жила. Правда, не подходил он туда вовсе не из-за Гульковой, боялся нарваться на свою бывшую жену. Даже с Костей Половинкиным они встречались либо у него на съёмной квартире, либо в кафе и других общественных местах.

Константин, в свою очередь, зная, что Александру неприятно слышать о своих бывших женщинах, никогда не касался в разговоре ни одной, ни другой.

«И надо же было Ленке так подставиться», – с неприязнью подумал Половинкин, услышав впервые об убийстве Гульковой от матери. Его сердце точно чуяло, что и Сашку сюда постараются притянуть.

Мирослава застала Патрикеева пьющим чай с тортом. Он и дверь ей открыл с куском торта в руке и, широко улыбнувшись, спросил:

– Вы Мирослава Волгина?

– Да. Дружок проинформировал?

– Он самый. Костя настоящий друг.

– Не спорю. Мне нужно с вами поговорить.

– Проходите на кухню, – проявил себя Патрикеев гостеприимным хозяином.

Едва Мирослава присела, он сразу же, ни о чём не спрашивая, налил ей чашку крепко заваренного чая и поставил перед ней тарелку с тортом.

– Только не говорите, что вы на диете, – ухмыльнулся он.

Мирослава посмотрела на улыбающееся лицо Патрикеева, потом на торт и сказала:

– Я не на диете, но съем только половину куска, так что режьте. – Она двинула тарелку в его сторону.

Он взял острый нож и разрезал предложенный кусок торта ровно пополам. Половину он оставил на тарелке, предназначавшейся ей. Вторую переложил в коробку.

– Спасибо, – сказал Мирослава.

– Сначала торт, потом разговор, – поставил он условие.

Она не стала спорить, съела торт и выпила чай.

– Чай хороший, – похвалила она.

– А торт?

– Я не любительница сладкого.

– А чего же вы любительница?

– Солёного.

– Если бы знал, купил бы селёдки, – улыбнулся он, – или хотя бы банку огурцов открыл. Но я тешу себя, что это не последняя наша встреча.

– Патрикеев, – спросила Мирослава, – как ваше отчество?

– Леонтьевич, – удивлённо ответил он.

– Так вот, Александр Леонтьевич, прекращайте придуриваться. Разговор у нас с вами будет серьёзный.

– Вот, значит, как, – проговорил он, вертя в руках чайную ложку.

– Убита молодая женщина. Которая, как я догадываюсь, была вашей любовницей.

– Любовницей громко сказано, – вздохнул Патрикеев. – Я, да, было дело, влюбился в Ленку. Думал, что у нас всё серьёзно.

– Но ведь вы в то время были женаты, если мне не изменяет память, на Анне Артемьевне Краюхиной.

– Я так думаю, что память вам никогда не изменяет, – улыбнулся он с грустной иронией. – Да, я был женат. И жили мы с Нюрой совсем неплохо.

– Почему же вы изменили ей с Гульковой?

– Я же вам русским языком говорю, что влюбился я!

– Действительно, уважительная причина, – проговорила детектив.

И он как ни всматривался в её лицо, так и не смог решить, говорит она серьёзно или издевается над ним.

Подумав, он счёл нужным объясниться.

– У Нюры, конечно, деньги были, и она ни в чём мне не отказывала. Но как бы вам объяснить, чтобы вы поняли, – молвил он задумчиво.

– Говорите как есть, я понятливая.

– Не в деньгах счастье! – неожиданно для детектива выпалил он.

Мирослава присвистнула:

– Да ну?!

– Хотите верьте, хотите нет, я серьёзно увлёкся Ленкой, хотел развестись с Нюрой и жениться на ней.

– А она?

– Она, – зло проговорил Патрикеев, – подняла меня на смех! Сказала, живи, мол, со своей бабой Нюрой и не рыпайся.

– Ваша жена намного старше Елены?

– Да нет, на десять лет, – нервно передёрнул плечами мужчина.

– И тем не менее Гулькова считала вашу жену бабой Нюрой?

– Не столько из-за возраста, сколько из-за манеры одеваться и поведения. Моя Нюра была простая, как две советские копейки. А Елена вся из себя образованная и даже старалась сойти за утончённую натуру.

– На самом деле она таковой не была?

– Образованна она была хорошо, это точно, а вот по части утончённости судить не берусь. Я сам из простой семьи. О таких, как я, говорят, что лаптем щи хлебают.