Игра на понижение - Михаил Луговой

– Вы так начали, что я подумала, будто сейчас прозвучит «поручик Ржевский», – улыбнулась Аня. – Вы всегда представляетесь вместе со званием?

– Обязательно, – заверил ее пилот. – Обычно на девушек это производит неизгладимое впечатление! Я меньше недели старший лейтенант, но теперь буду представляться только так!

– Ого! Выходит, вы пытаетесь меня охмурить?

– Ну, что вы?! Как можно! Вы так неприступно выглядели, когда отбрили этого чинушу: все грузы, мол, проходят через меня! Просто валькирия!

– На самом деле я нежная ромашка, – вздохнула Аня. – Это вас Алина собиралась пригласить на нашу «капризно-развлекательную программу»?

– Да, меня.

Пилот нравился Ане, пожалуй, побольше арабского дипломата. Но с дипломатом можно будет встретиться и потом, а пилоты прилетают на Луну лишь несколько раз в год.

– Ладно, давайте план полета.

Пилот протянул ей через стол листок бумаги, как бы невзначай коснувшись ее руки. Аня, стараясь не обращать на это внимания, сосредоточенно изучала представленную таблицу.

– Что-то мало «Льда» вы нам оставляете, – упрекнула она пилота. – Колонии сейчас каждый килограмм важен! Жадничаете, да?

– Не мы такие: жизнь такая, – развел руками пилот. – На обратном пути нам нужно с орбитальной платформой состыковаться, а у нее орбита под очень неприятным углом относительно нашей траектории. Да и при посадке тоже. Синоптики сообщают, что восточнее Новой Гвинеи формируется обширная депрессия. Хотя сейчас в Австралии конец осени и не сезон для тайфунов, но с этим глобальным потеплением погода совсем с ума сошла. Если тайфун сместится к западу, нам понадобится маневр при выходе на глиссаду. Не корысти ради прошу нам рабочего тела оставить, а токмо в заботе о пассажирах наших!

– Угу, иже херувимы, – кивнула Аня. – Вот всегда вы, мужики, общественной пользой прикрываетесь. Нет бы честно сказать: хочу комфортного приземления, на фиг мне эти перегрузки.

– Да мы что, – смутился Евгений, – мы же тренируемся. Но пассажиров мучить реально неохота. Как посмотришь на них после полета, слезы на глаза наворачиваются. Все измученные, зеленые такие выходят. В чем душа держится!

– Ну да. Выходят еле живые и сразу давай один другому морды бить.

Пилот засмеялся.

– А, эти. Ну, правда не знаю, что уж они там не поделили. Дикий народ – талибы. Небось партизанили в своих горах с начала века. Даже Контакт мимо них прошел! А про пассажиров чистая правда, особенно при возвращении. Те, кто к лунной гравитации привыкли, первые несколько дней на Земле себя очень плохо чувствуют. Я ведь не в первый раз на Луне. Тут девушки красивые очень.

– Потому и красивые, что притяжение низкое, – пояснила Аня. – Небесные, мать их, создания. В тренажерный зал не затащишь, а потом на Земле в обморок падают. Но мы что-то отвлеклись. Вот такой баланс вас устроит?

Монитор, повинуясь ее команде, стал двухсторонним. Евгений вгляделся в отмеченные красным строчки.

– Нормально вроде, – с сомнением проговорил он. – Хотя я бы на орбитальный маневр еще процентов пять накинул.

– Ну уж нет! – возмутилась Аня. – Тем более есть вероятность того, что стыковку с платформой вам отменят. Если груз, который сопровождает этот агент, настолько секретен, то с ним не станут маневрировать по орбите, так что запас у вас будет о-го-го какой. Правда, что на Землю паром садится только с пустыми баками?

– Правда, – кивнул космонавт. – Посадочная масса у нас должна быть не больше трех тысяч тонн, а то конструкция может не выдержать. Пополам не сломает, конечно, но прогиб может быть солидный. Тогда только в ремонт. Паромы все же приспособлены к осевой нагрузке, а садимся мы горизонтально, на аэродинамике.

– И куда лишнее деваете? Сливаете в атмосфере?

– Да нет, – рассеянно ответил Евгений, не в силах оторвать взгляд от невзначай высунувшейся из-под стола босоножки на умопомрачительно тонком каблуке. – Просто выбираем посадочный коридор так, чтобы сжечь лишнее. Тормозим пораньше и на пятидесяти километрах со включенным двигателем потихоньку ползем к космодрому. Потом отсечка и посадка. Слушай, как ты ходишь на таких каблуках?

– Нормально хожу. Гравитация низкая, нагрузки на кости почти нет. Думаю, на Земле отвыкать будет трудно.

– И скоро на Землю?

– Еще год, – вздохнула Аня. – Жду не дождусь. Надоело здесь все. Прилечу и сразу туда. А потом – в Лондон. Хочу еще раз побывать в Лондоне.

Она мечтательно махнула рукой в сторону морской панорамы, где под сенью пальм на песок наползали ленивые волны.

– Похоже на Чили-бич, – оценил космонавт. – Там у нас послеполетная реабилитация проходит. Только города оттуда не видно.

– Везет вам, – надулась Аня. – Реабилитация у них, видите ли, проходит. Я же теперь мучиться буду целый год.

– Ну, извини. Год – это вроде бы не так долго. Зато потом… Хочешь, вместе в Лондон? Я приглашаю.

– Хочу. Но ты же за год забудешь. Вы, мужики, все одинаковые.

– Ничего подобного. Мы все разные. Одни большие сволочи, другие маленькие.

– А ты к каким относишься?

– Не знаю, – засмеялся Евгений. – Но за год я еще раза четыре здесь побываю. Успеешь мне напомнить.

…В сорока метрах под ними, в блоке безопасности, Ицхак Ланир, опустив глаза и держа на весу стянутые пластмассовыми наручниками кисти, сидел перед советником представительства Уммат аль-му’минин Джамалом Абидином. В маленьком боксе с низким потолком они были одни, но тут могли быть скрытые камеры, поэтому оба теперь старательно ломали комедию, разыгрывая уговоры с одной стороны и искреннее раскаяние пополам с непреклонностью – с другой.

С первых же минут разговора Ланир услышал то, что кодовыми фразами сообщил ему советник. Разыгранная ими драка принята за чистую монету, и разрыв ими контракта – тоже. На Луне до прибытия следующего парома их держать не будут, а отправят обратно на Землю на «Быковском». Свою часть операции представительство Уммы на Луне провело безукоризненно. Нужный контейнер будет доставлен на борт, причем без обязательного досмотра, как положено дипломатическим грузам, а в багажном отсеке окажется в сравнительно доступном месте.

Оставались пока невыясненными два момента. Во-первых, удалось ли убедить лунные полицейские и космодромные власти в том, что драка была случайной и импульсивной, а на обратном пути от ее участников проблем ожидать не следует. Во-вторых, будет ли на борту интересующий их груз.

Первое могло сильно осложнить операцию, если их решат держать на борту в наручниках. Второе грозило операцию сорвать.

Метрах в двадцати от них комиссар международной полиции, проводив экипаж парома в зону отдыха, хотел послать на Землю запрос о личностях четверых задержанных за драку пассажиров того же парома, но очередной приступ головной боли оставил это намерение нереализованным. Проглотив пару давно уже не помогающих таблеток, он, кривясь от уколов в висках, связался с дежурным секретарем совета Международной администрации и доложил, что вопрос с отправкой груза на «Быковском» решен. Едва дождавшись подтверждения, он бросил планшет на кровать и поймал себя на мысли, что досрочный разрыв контракта, в сущности, не такое уж плохое дело. Особенно если по медицинским показаниям.