1941 год. Удар по Украине - Валентин Александрович Рунов

два истребительных и один разведывательный авиационный полки. Управление 18‑й армией (командующий генерал-лейтенант А.К. Смирнов) создавалось на базе штаба Харьковского военного округа с включением в ее состав 17‑го стрелкового и 16‑го механизированного корпусов 12‑й армии Юго-Западного фронта.

Таким образом, вновь созданный Южный фронт должен был оборонять полосу шириной около 700 километров от Карпат до устья Дуная, а также участок побережья Черного моря и полуостров Крым. Для этого в распоряжении его командующего было 15 стрелковых, 3 кавалерийских, 6 танковых и 3 моторизованных дивизии. В оперативном подчинении командующего находились Дунайская военная флотилия, Одесская военно-морская база и пограничные отряды НКВД.

Войскам фронта противостояли 7 немецких и 13 румынских пехотных дивизий, 9 румынских бригад, в том числе одна танковая. Командующий группы армий «Юг», учитывая существенное превосходство советских войск в силах и средствах, 24 июня отдал приказ группировке в Румынии готовиться к операции «Мюнхен». В соответствии с планом этой операции германские и румынские войска должны были к 2 июня занять исходное положение и с утра следующего дня начать наступление с целью сковать противостоящие советские войска боем, а при возможности и углубиться на советскую территорию.

По генеральному плану операции группы армий «Юг» фельдмаршала Рундштедта главный удар должен был наноситься в направлении на Язы и Бельцы, а второй удар – на Могилев-Подольский. В дальнейшем обе ударные группировки должны были общими усилиями наступать на Винницу для соединения с 17‑й армией, наступавшей из района Львова.

О том, что представляло собой руководство войсками Юго-Западного фронта в лице его командующего М.П. Кирпоноса, мы можем прочитать в книге К.К. Рокоссовского «Солдатский долг». В частности, он пишет:

«14 июля я отправился на машине в Киев. В город я прибыл ночью и поразился безлюдностью и царившей в нем тишине.

Крещатик, обычно в это время кишевший народом, оглашющийся громким говором, шумом, смехом и сияющий витринами, был пуст, молчалив и погружен в темноту…

КП фронта оказался в Броварах, на восточном берегу Днепра. Остаток ночи я провел в штабе фронта, а утром представился командующему фронтом генерал-полковнику М.П. Кирпоносу. Меня крайне удивила его резко бросающаяся в глаза растерянность. Заметив, видимо, мое удивление, он попытался напустить на себя спокойствие, но это ему не удалось. Мою сжатую информацию об обстановке на участке 5‑й армии и корпуса он то рассеянно слушал, то часто перебивал, подбегая к окну с возгласами: «Что же делает ПВО?.. Самолеты летают, и никто их не сбивает… Безобразие!» Тут же приказал дать распоряжение об усилении активности ПВО и вызове к нему ее начальника. Да, это была растерянность, поскольку в сложившейся на то время обстановке другому командующему фронтом, на мой взгляд, было бы не до ПВО.

Правда, он пытался решать и более важные вопросы. Так, несколько раз по телефону отдавал распоряжения штаба о передаче приказаний кому-то о решительных контрударах. Но все это звучало неуверенно, суетливо, необстоятельно. Приказывая бросать в бой то одну, то две дивизии, командующий даже не интересовался, могут ли названные соединения контратаковать, не объясняя конкретной цели их использования. Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет ее знать.

В эти минуты я окончательно пришел к выводу, что не по плечу этому человеку столь объемные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным…» (22)

Таким образом, в результате неудачного ведения первых оборонительных операций армиями прикрытия государственной границы и безуспешного проведения фронтового контрудара должно было стать ясно, что приграничные сражения войсками Юго-Западного фронта проиграны. В то же время в тылу фронта находилась вторая линия укрепленных районов и оставались еще некоторые войсковые резервы. За счет переброски сил с внутренних военных округов и мобилизации резервистов создавались резервы Главного командования. В этих условиях не оставалось ничего другого, как, ведя арьергардные бои, отвести главные силы на линию укрепленных районов и постараться заранее подготовленной обороной остановить там противника. Но такого решения Генеральным штабом и штабом Юго-Западного фронта принято не было.

Уманская бойня

После неудачного завершения первых армейских оборонительных операций на линии государственной границы СССР и проведения фронтового контрудара войскам Юго-Западного и Южного фронтов ничего не оставалось, как начать отходить в восточном направлении, надеясь зацепиться за рубежи рек или за линию укрепленных районов, расположенных на старой границе СССР. Правда, они не знали, что на то время эти укрепленные районы далеко не отвечали предъявлявшимся к ним требованиям. Так, если Коростенский, Новоград-Волынский и Летичевский укрепленные районы имели в мирное время кадры артиллеристов и пулеметчиков для занятия дотов, то Остропольский, Шепетовский, Изяславский, Староконстантиновский, и Проскуровский укрепленные районы не имели ни войск, ни подготовленных инженерных сооружений и поэтому не могли быть эффективно использованы отходившими на них войсками.

Особо важная роль в планах командования фронтом отводилась Остропольскому укрепленному району, который должен был связать фланги Новоград-Волынского и Летичевского укрепленных районов. Он неоднократно упоминался в оперативных документах, но надлежащей для того силы не имел. Такое же положение оказалось и на стыке Летичевского и Могилев-Подольского укрепленных районов в районе села Мурованые Куриловцы, которые должны были обеспечить оперативную связь между Юго-Западным и Южным фронтами.

В результате такого состояния большинства укрепленных районов, отход войск на их линию, в сущности, ничем не отличался от отхода на обычный рубеж. Так, 5‑я армия, на левом фланге которой противник наносил свой главный удар, по-прежнему почему-то держала имевшиеся у нее резервы (15‑й стрелковый корпус) на правом фланге, не вводя их в действие на наиболее угрожаемом направлении. Это привело к тому, что противник 10 июля сравнительно легко занял Житомир и начал развивать свое наступление на Киев. В связи с этим полоса армии растянулась на 300 километров, а фронт ее повернулся с запада на юг.

На 200‑километровом фронте 6‑й армии к 1 июля действовало восемь соединений, которые когда-то представляли собой три стрелковых, четыре механизированных и один кавалерийский корпус. Несмотря на то что к тому времени корпусные формирования уже свое тактическое значение потеряли, их управления по-прежнему продолжали руководить подчиненными войсками и отдавать им указания, которые нередко перечили армейским. Кроме того, в полосе армии находилось множество частей корпусного подчинения, которые вообще не получали никаких указаний и нередко действовали на свой страх и риск. В результате этого в полосе перенасыщенной войсками 6‑й армии возникло хаотическое движение сил и средств, которое не поддавалось никакой организации и только порождало беспорядок и панику.

После 1 июля 6‑я армия находилась в состоянии непрерывного отхода и арьергардных боев в крайне неблагоприятных