1941 год. Удар по Украине - Валентин Александрович Рунов

корпусом было принято в крайне неблагоприятной для него обстановке всего за двадцать минут под давлением члена Военного совета Юго-Западного фронта корпусного комиссара Н.Н. Вашугина, который через несколько дней после этого застрелился. В результате – виновный в неудаче контрудара найден. Но почему командир корпуса не доложил обстановку и свое решение командующему армией и начальнику Генерального штаба? Об этом все авторы предпочитают умалчивать.

Но поиски «стрелочника» продолжались. Берем мемуары Г.К. Жукова:

«Если бы в войсках Юго-Западного фронта были лучше организованы сухопутная и воздушная разведки, более отработано взаимодействие и управление войсками, результаты контрудара были бы еще значительнее.

В этих сражениях показали себя с самой лучшей стороны 22‑й механизированный корпус под командованием генерал-майора С.М. Кондрусова, 27‑й стрелковый корпус 5‑й армии, 8‑й механизированный корпус Д.И. Рябышева.

Притом действия 8‑го механизированного корпуса могли дать больший эффект, если бы комкор не разделил корпус на две группы и вдобавок не поручил командование одной из групп генералу Н.К. Попелю, не имевшему достаточной оперативно-тактической подготовки для руководства большим сражением.

Наша историческая литература как-то мимоходом касается крупнейшего приграничного танкового сражения начального периода войны с фашистской Германией, произошедшего в районе Ровно, Броды, Луцк. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови» (11).

Итак, устами начальника Генерального штаба бессмысленный контрудар Юго-Западного фронта оправдан. Причины, снизившие его эффективность, найдены. Виновные в боевых неудачах, потере тысяч танков и гибели десятков тысяч людей установлены. Остается только неясной роль и вина самого Г.К. Жукова, санкционировавшего этот контрудар, лично следившего за его подготовкой.

Вывод один – фронтовой контрудар Юго-Западного фронта в районе Дубно, в ходе которого лучшие механизированные корпуса потеряли большую часть танков, не достиг своей цели. Позже его оправдывали тем, что противнику были нанесены чувствительные потери и выиграно драгоценное время для усиления обороны советских войск на киевском направлении. Как это понять, если уже 10 июля «разбитые» танковые дивизии 1‑й танковой группы Клейста вышли на подступы к Киеву?

Правда, сам Георгий Константинович предлагает ответить на эти вопросы другим людям. В своих мемуарах он пишет: «Наша историческая литература как-то мимоходом касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся группировке врага и организацию самого контрудара» (12).

Таким образом, приграничные бои полков, дивизий и даже корпусов в первые дни войны явно не сложились. Но в распоряжении командующих армиями и командующих фронтами еще оставались сильные резервы, прежде всего механизированные корпуса. Стоял главный вопрос – расходовать ли эти силы на контратаки и контрудары в условиях неясности обстановки или сохранить их для создания нового рубежа обороны. Советское руководство и прежде всего Генеральный штаб приняли первый вариант действий.

Всего в ходе приграничных сражений советских войск в период с 22 по 26 июня, то есть в рамках первых армейских оборонительных операций, планировалось нанести 12 контрударов – фронтовых и армейских. Однако результаты их были низкими: три контрудара не были нанесены, шесть не имели успеха и только три имели ограниченный успех (13).

Сам Г.К. Жуков об этих событиях пишет следующее:

«Следует указать еще на одну ошибку, допущенную Главным командованием и Генштабом… Речь идет о контрнаступлении согласно директивы № 03 от 22.6.41 года.

Ставя задачу на контрнаступлении, Ставка Главного Командования не знала реальной обстановки, сложившейся к исходу 22 июня. Не знало обстановки и командование фронтов… В сложившейся обстановке к исходу 22 июня единственно правильным могли быть контрудары мехкорпусов против клиньев бронетанковых группировок противника. Предпринятые контрудары в большинстве своем были организованы плохо, а потому не достигли цели…

…Рано утром 26 июня генерал Н.Ф. Ватутин сообщил мне на командный пункт в Тернополь:

– Дела в Прибалтике и Белоруссии сложились крайне неблагоприятно…

И.В. Сталин приказал сформировать Резервный фронт и развернуть его на линии Сущево – Невель – Витебск – Могилев – Жлобин – Гомель – Чернигов – река Десна – река Днепр…

Командование фронтов, Ставка Главного командования, Генеральный штаб в эти дни все еще не имели полных сведений о войсках противника, развернувшихся против наших фронтов. О танках, авиации и моторизованных частях Генеральный штаб получал с фронтов явно преувеличенные сведения…» (14)

В полосе 9‑й армии Южного фронта в начале войны события развивались несколько по другому сценарию. Эта территория и для Советского Союза, и для Румынии имела особый статус. В 1918 году королевское правительство Румынии захватило Бессарабию, заявив себя таким образом врагом советской власти, которая постоянно держала на границе с Румынией свои войска и мечтала о реванше. 11 октября 1939 года в юго-западной части СССР был развернут Одесский военный округ. В его состав вошли 151‑я стрелковая дивизия и ряд учреждений, расположенных в Крыму.

26 июня 1940 года советское правительство в рамках событий начала Второй мировой войны потребовало от Бухареста вернуть Бессарабию, а также северную часть Буковины. Правящие круги Румынии не решились перечить, и 28 июня Красная армия (12‑я армия, командующий генерал Я.Т. Черевиченко) вступила в Бессарабию и Северную Буковину и заняла их территории. Штаб 12‑й армии расположился в Черновцах.

К началу 1941 года непосредственно у границы с Румынией Одесский военный округ имел 35‑й стрелковый корпус (штаб – Кишинев) в составе 176‑й, 95‑й стрелковых дивизий, 14‑й стрелковый корпус (штаб – Болград) в составе 25‑й, 51‑й стрелковых дивизий, 48‑й стрелковый корпус (30‑я, 74‑я стрелковые дивизии), 2‑й кавалерийский корпус (9‑я, 5‑я кавалерийские дивизии), 2‑й механизированный корпус (15‑я мотострелковая, 16‑я, 11‑я танковые дивизии). В составе этих соединений насчитывалось немногим более 100 тысяч личного состава, 573 танка, 602 орудия, 1021 миномет, 759 орудий противотанковой артиллерии, 83 зенитных орудия.

Против войск Одесского военного округа противник имел порядка 12 румынских и 4 немецких пехотных дивизий, а также несколько отдельных бригад. В составе этих войск было 354,6 тысячи личного состава, 1412 орудий, 2018 минометов, 1263 противотанковых орудия, 276 зенитных орудий. Для ударов с воздуха противник располагал 504 боевыми самолетами.

В Одесском военном округе до войны армейских управлений не было, развертывание их должно было осуществляться только в угрожаемый период. Для решения этой задачи непосредственно у границы должна была развертываться 9‑я армия, командование которой должен был принять генерал-полковник Я.Т.