Владимир Набоков. Русские романы - Нора Букс

Итак, мифологическое и биографическое в произведении соотносятся не только с категориями фантастического и реального, но с понятиями индивидуального и коллективного, уникального и расхожего, потаенного и названного. Иначе говоря, граница между литературными формами пролегает там, где кончается мир индивидуума и начинается мир группового сознания. Вопреки традиции, миф в «Подвиге» – не создание коллективного разума, а проекция мировоззрения личности, тогда как биографический роман возникает как отражение точки зрения большинства, персонажей и читателей. Примечательно в этой связи щедрое введение в текст автобиографического элемента, который форсирует узнаваемость именно биографической формы.

Очевидная установка на псевдоавтобиографизм отличает три набоковских романа европейского периода: «Машеньку», «Подвиг» и «Дар». Важно отметить, что образ главного героя в этих произведениях создается как проекция не собственно набоковской личности, а некоего условного, собирательного персонажа Автора. Он вбирает фрагменты биографий Набокова, Пушкина, в понимании Набокова поэта par excellence, и литературных героев, пушкинских и шекспировских. В этом сказывается игровая ориентация Набокова на совпадения биографических дат: он родился, как известно, через сто лет после Пушкина (1899) и, как любил утверждать, по новому стилю в день рождения Шекспира (23 апреля). Уже в «Подвиге» пародийно воплощается сформулированный в «Даре» принцип создания писательских биографий: «эти идиотские “биографии романсэ”, где Байрону преспокойно подсовывается сон, извлеченный из его же поэмы».

Герой «Подвига», Мартын Эдельвейс, чья биография напоминает набоковскую, лишен, однако, главного сходства с автором – у него нет литературного дара. Образ Мартына восходит не к Пушкину, а к пушкинскому герою Онегину. Модель выбрана с учетом календарного параллелизма: «Евгений Онегин», согласно авторской записи, закончен в 1830-м, «Подвиг» – в 1930-м. Оба начаты в мае (ср. у Пушкина – 9 мая, у Набокова в Предисловии к английскому переводу романа – «Glory» – говорится: «…роман начат в мае 1930…»). Сюда следует отнести и одинаковый возраст Пушкина и Набокова к моменту завершения текста. Так биографический, календарный параллелизм становится одним из условий сюжетостроения в произведении.

Онегин, с которым сам Пушкин чувствует сходство (отсюда необходимость «заметить разность»), не похож на своего создателя, он – не поэт.

Сопоставим у Набокова о Мартыне: «…в литературных разговорах бывали с ним несчастные случаи: он раз спутал, например, Плутарха с Петраркой…» Отметим, что в предисловии к английскому переводу Набоков указал на черту, разрушающую портретное сходство героя с автором, – на отсутствие поэтического таланта.

Несколько слов о родословной героев. Мартын – русский лишь наполовину. Отец его – «швейцарец». На этот раз отсылка делается непосредственно к Пушкину: «Автор, со стороны матери, происхождения африканского…» В «Евгении Онегине» читаем: «Под небом Африки моей…» Обращает внимание пародийная цветовая контрастность переклички: дед Мартына «старик весь в белом…», а у Пушкина в «Моей родословной» «черный дед мой Ганнибал…»

Образ деда Мартына – самостоятельная отсылка к роману «Евгений Онегин». Эдельвейс – «швейцарец, воспитывавший в шестидесятых годах детей петербургского помещика Индрикова и женившийся на его дочери». А у Пушкина первоначальный вариант строк из первой главы «Евгения Онегина»:

В «Комментарии» к роману Ю. Лотман, который и приводит указанный вариант, пишет: «В таком контексте обучение “шутя” воспринималось как изложение основ педагогики Руссо (“Швейцарец очень умный”). В Кишиневе Пушкин пережил увлечение Руссо…» Но набоковская аллюзия на Руссо реализуется не через пушкинский текст, а непосредственно: приведенная цитата о швейцарце, женившемся на дочери помещика Индрикова, прочитывается как пародийный вариант сюжетной развязки «Новой Элоизы». Отсылки к сочинению Руссо многократны в швейцарских пассажах текста.

Герой «Подвига», так же как герой Пушкина и сам Набоков, «родился на брегах Невы». Пушкинская фраза о небрежном обучении наукам:

отзывается в словах матери Мартына: «…в ялтинской гимназии как-нибудь доучишься…»

В характерах героев встречаются общие черты. Мартын в истории, «плохо запоминая даты и пренебрегая обобщениями […] жадно выискивал живое, человеческое, принадлежащее к разряду […] изумительных подробностей…»

У Пушкина об Онегине говорится:

Нельзя не отметить поразительно тонкое понимание Набоковым жанра исторического анекдота. Например, у Вольтера в его главном историческом труде «Век Людовика XIV» есть особая глава «Частные подробности и анекдоты правления Людовика XIV». Иначе говоря, анекдот это и есть частная историческая подробность.

В «Подвиге» дядя Генрих дарит Мартыну на рождение «черную статуэтку, ненужную вещицу» и говорит: «В семнадцать лет человек уже должен думать об украшении своего будущего кабинета». А у Пушкина:

Пушкинская и онегинская страсть к полированию ногтей наследуется в «Подвиге» отцом и дядей Мартына: «пуще всего пилочка, которой он (отец. – Н.Б.) во всякое время терзал мягкие ногти, выводили ее (мать. – Н.Б.) из себя…» Дядя Генрих, став женихом Софьи Дмитриевны, «однажды даже вынул пилочку и начал с приятной грустью шмыгать ею по ногтям…» И отец, и дядя Генрих – швейцарцы. Пародийный смысл аллюзии в инверсивности ролей. Сравним у Пушкина:

Сочинения Руссо служат пародийной призмой, в которой преломляются набоковские отсылки к «Евгению Онегину».

Завязка «Подвига» повторяет начало этого произведения. У Пушкина действие дебютирует в первую неделю мая (Набоков обратил на это внимание в своих «Комментариях» к пушкинскому роману) известием об умирающем дяде, которое получает 25-летний Евгений. В «Подвиге» – весной 1918 года известием о смерти отца, которое 15-летнему Мартыну сообщает мать. Персонаж дяди, двоюродного брата отца, возникает в романе позднее. Уже в эмиграции мать Мартына выходит замуж за дядю Генриха, что Мартын воспринимает как «несомненную измену по отношению к памяти отца». Ситуация содержит аллюзию на «Гамлета» Шекспира. Трагедия включается в систему референтных текстов, сопровождающих роман, отсылки к ней осуществляются на протяжении всего повествования.