Позднорожденные - Екатерина Шельм

Ладно, она просто приглядится к Джону. Она же будет жить тут, с ним…

Сердце Софи как-то подозрительно екнуло. Она еще никогда не жила с парнем…

Софи тряхнула головой! Что она придумала! Они вовсе не живут вместе! Ну, то есть, живут, но… не как пара!

Софи взглянула на себя в зеркало. Она отчетливо покраснела.

Зеркало отразило ее всю, какой она была. Волосы — вьющиеся и растрепанные, веснушки и все еще красный от рыданий нос. Да ни за что Джон не посмотрит на нее как на девушку, не говоря уж о том, чтобы… Софи споткнулась. «Влюбиться» даже мысленно стало запретным словом. Вот теперь, когда она знала, что для эльфов за ним кроется, она прекрасно понимала, почему Джон так смутился.

Влюбиться… Это слово стало отдавать жаром.

Софи поспешно оставила зубную щетку и пасту, сунула все что было в косметичке на полку.

Этим мыслям ни в коем случае нельзя давать хода. Ни в коем случае. Хватит с нее и того, что она застряла в эльфийском городе без возможности выбраться, без друзей и обреченная на вечное одиночество. Но влюбится в своего тюремщика, который никогда, НИКОГДА, слышишь, глупая Софи! — не ответит взаимностью, это уж перебор. Ханти и невесты не связаны, припоминаешь? — сама себя бичевала Софи.

И зачем он привез меня сюда, обрек себя всю жизнь жить с незнакомкой… — Софи осеклась. Всю ее жизнь. Ее жизнь. Не его.

Для Джона это все — временные трудности. И жить с ней придется явно не так уж и долго.

Софи посмотрела в зеркало и медленно коснулась своего лица. Ей было двадцать. Кожа была упругой и свежей, под глазами не было ни одной морщинки, только веки припухли от слез. Пока не было морщинок. Но они будут. Через десять, через двадцать лет. И тогда Джон с чистой совестью сможет сказать всем, что она ему наскучила и отселить куда-нибудь подальше. Так, наверное, это у них происходит?

Ведь, если подумать, у Джона впереди вся вечность, а что есть у нее? Десять-двадцать лет… сорок?

«Как быстро они пролетели…» — вспомнился ей горестный вздох Синая.

Софи вздрогнула и поспешно вышла из ванной. Если думать об этом, жизнь переставала доставлять радость. Софи почувствовала ледяное прикосновение страха смерти.

Она решительно вышла из комнаты и пошла по дому. Не задумываясь, прошла спальню Джона, задержалась на минуту в библиотеке, чтобы посмотреть, что за подборки журналов лежат на полках и столиках.

Ей было любопытно. Неужели Джон читал женские журналы с откровениями, как за три свидания окрутить любого мужчину, или мужские с советами, как накачать пресс кубиками и соблазнить всех недотрог города?

Но журналы все были или научные или о путешествиях. Здесь были подборки почти за сто лет. Софи прошлась по корешкам. Даты начинались с самого раннего выпуска, было видно как менялось качество бумаги и печати.

«Современная наука», «Калейдоскоп путешествий», «Химия и прочие чудеса»…

Это были самые именитые издания с почти вековой историей. И у Джона была вся подборка. За сотню лет! Невероятно, неужели он все это прочитал? И сколько у него ушло на это времени?

Любопытство по части возраста Джона одолело Софи с новой силой.

Она пошла дальше. В кабинете Софи увидела на столе бумаги и подошла посмотреть. Листки были стандартного размера, печать по виду на обычном принтере. Все было на эльфийском.

Но в тексте тут и там мелькали химические формулы, которые Софи понять не могла. С химией она не сталкивалась с окончания школы.

Софи вздрогнула, почувствовав взгляд.

Джон стоял в дверях, осуждающе глядя на нее.

— Привет. — Сказала Софи и положила листок обратно на стол.

Джон не ответил. Он подошел, собрал бумаги и убрал в папку.

Софи почувствовала себя виноватой.

— Извини, я не знала, что это личное. Они просто лежали…

— Это моя вина. Еще ново для меня, что дом теперь не только мой, но и твой. Я буду осмотрительнее отныне.

Папка исчезла в столе. Софи неловко сцепила пальцы.

— Если ты голодна, то обед готов.

— Супер! — Софи улыбнулась, ухватившись за этот повод, чтобы сгладить неловкость. Она шагнула к двери, но остановилась.

— А ты? 

Джон стоял на месте.

— Я не могу делить с тобой трапезу.

— Джон, ты что серьезно? Я должна буду есть одна всю свою жизнь?!

Джон мучительно раздумывал.

— Я могу развлечь тебя беседой, если угодно.

— Угодно!

Он кивнул и пошел вместе с ней в столовую.

Столовая была очень светлой и уютной. Декор был больше из животного, нежели растительного царства, в отличие от других комнат. Стол в виде черепахи, на панцире которой крепилась столешница, снова умилил Софи.

— Она такая прелестная! — улыбнулась она, разглядывая искусно вырезанные до последней черточки отшлифованные, складочки и рытвинки на лапах черепахи.

Джон удивленно заглянул под стол.

— Да, пожалуй. Мой глаз уже привык и не замечает…

— У вас все такое… тщательное. Мне кажется, она вот-вот поползет.

— В любом деле мастерство растет со временем. Наши мастера очень искусны.

На столе на тряпичной салфетке в виде большого кленового листа стояла изящная светлая тарелка неправильно-овальной формы. Рядом обернутые в салфетки лежали приборы. В тарелке аппетитно парило жаркое с картофелем, овощами и мясом, щедро посыпанное зеленью.

— М-м! — Софи присела за стол и взяла вилку. — Выглядит очень аппетитно.

После двух дней гамбургеров и хоть и идеальных, но на скорую руку сделанных яичниц, поесть нормальной домашней еды Софи была совершенно не против.

Она принялась есть, Джон стоял возле стола. Минуту Софи жевала, поглядывая на него.

— Джон, не нависай.

— Прошу прощения?

— Ты нависаешь, это странно.

— Мне… уйти?

— Нет, просто сесть. Налей себе чаю, или что вы там пьете, и поговори со мной. Не нужно стоять рядом столбом.

Джон с тяжелым вздохом подошел к серванту, достал стакан и налил себе из кувшина воды.

Он поставил стакан на стол напротив Софи, отодвинул стул и замер.

— Ты уверена в этом? Ты совсем меня не знаешь.

— Что у вас за пунктик насчет совместной еды? И мы ведь ели вместе в пути.

— В пути это одно. Это необходимость. Но здесь теперь твой дом. И сейчас необходимости нет, и ты вольна… сказать мне уйти.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. — Сказала Софи и почувствовала, что начинает смущаться. — Сядь уже! — приказала она и снова принялась есть.