Жена русского пирата - Лариса Шкатула

— Будем беречь керосин? — Флинт потушил фонарь.

Ольга молча кивнула. У неё почему-то вдруг пересохло горло, а Флинт вздрогнул… Звезды глазасто смотрели с небес на две замершие друг подле друга фигуры… Как люди узнают о таинствах любви, ещё не прикоснувшись друг к другу? Какие флюиды испускают их влюбленные трепещущие души?

Флинт пришел в себя быстрее. Он не только взял Ольгу на руки, но и успел подхватить с одного из тюков теплое одеяло. Девушка прильнула к его груди и закрыла глаза. Сердце её билось в такт: шаг — стук, шаг — стук. Чуть повыше, на теплом сухом пригорке, моряк заметил мягкую густую траву, бросил на неё одеяло и осторожно опустил свою драгоценную ношу. Она покорно подавалась навстречу его рукам, когда он раздевал её, а потом разделся сам и прилег рядом.

Боже, каким чувственным стало её тело! Как один сплошной нерв под его ласковыми руками. Каждая клеточка, каждый кусочек кожи жаждали прикосновения! Она даже застонала от переполнявших её чувств, когда он прикоснулся губами к её груди.

Свои прежние представления о таком вот именно моменте Ольга черпала из рассказов институток о грубых мужчинах, которые набрасываются на беззащитных девушек, терзают их и давят своим мощными телами, причиняя жуткую боль. Почему же тогда женщины рвутся замуж? Привыкают, объясняли ей. Разве можно привыкнуть к насилию? Женщины ко всему могут привыкнуть! А как же падшие женщины — они тоже привыкают? О, эти твари от совокупления получают даже удовольствие!..

— Подожди, — попросила Флинта Ольга, — я хочу посмотреть!

В сумеречном свете звезд она увидела его вздыбленное естество — так вот чем пугают невинных девушек! В госпитале, где работал дядя, ей доводилось видеть обнаженных мужчин, но никогда это их украшение не выглядело так гордо и… красиво!

Ольга осторожно прикоснулась к нему. Флинт вздрогнул, и она испуганно отдернула руку.

— Тебе неприятно?

— Нет, — изумленно сказал он. — Мне хорошо.

Александр тоже открывал для себя новый мир. В его прежних связях с женщинами было только животное начало. Минутная вспышка страсти, и опять ощущение брезгливости. Его первый насильственный опыт наложил отпечаток на все то, что было прежде. "Грязь! — шептал он про себя. — Женщины — это грязь!" И вдруг — ангел! Разве сможет теперь он не запачкать ее? Потому сейчас несчастный Флинт только целовал любимое тело, борясь с сидящим в нем самом демоном.

"Возьми ее! — горячо шептал тот. — Возьми! Покажи силу! Так, чтобы она кричала и извивалась от боли!"

"Нет, — решил он, — я не хочу причинять боль любимой женщине!"

— А ты не спеши, — посоветовала она интуитивно; Ольга не привыкла останавливаться на полдороге и, раз решалась на что-либо, пусть даже пугающее, все равно шла по этому пути до конца. — Если ты будешь осторожен, то, может, я тоже помогу тебе и перестану бояться.

Легко сказать! Она до боли закусила губу и пустила его в себя.

"Легко сказать, осторожней, — думал он, двигаясь в ней. — Угомони его, привыкшего рычать и кусать, заставь любить… О, Оля! Оленька! Лелька!"

Ольга лежала и прислушивалась к себе: вот и кончилось то, чего она ждала и боялась. Боль? Не составило труда её перетерпеть. Удовольствие? Она его не ощутила. Тогда откуда это ощущение нежности и близости к Флинту — Саше! — какого она не ощущала даже к дяде Николя. Словно её бывшая девственность породнила их. Словно часть его, перелившаяся в нее, связала их жизни. Она любовно оглядела лежащего в изнеможении Флинта.

— Сейчас я принесу воды.

Ощущая в теле непривычную неловкость, она спустилась к тюкам, нашла фляжку с водой, обмылась сама и поднялась к нему. Почему-то ни за что не зацепившись.

— Иди сюда! — позвала она возлюбленного.

Он посмотрел на фляжку в её руках.

— Там же, у горы, ручей!

— В ручье вода холодная, а твой маленький братец такой горячий, ещё простудится, — пошутила она и стала мыть причинившее ей боль, точно отдельно от него живущее существо, чувствуя, как оно опять растет под её руками…

Флинт был счастлив, каким чувствует себя выздоравливающий человек, избавившийся наконец от ночных кошмаров или удушающего кашля.

Они спустились к карете и устроились на ночлег подле нее, сделав ложе из веток, сухой, травы и шерстяных одеял. Флинт ухаживал за Ольгой, как за маленьким ребенком. Он сам одел её потеплее, хотя она утверждала, что ей жарко. Молодой моряк не слушал её — у моря так обманчиво ночное тепло! Девушка сразу заснула на его плече, а он ещё долго лежал без сна, смотрел на низко висящие звезды. Ольга вдруг застонала во сне, и он испуганно прижал её к себе — все же не надо было торопиться! — и стал укачивать… Сон начал медленно подкрадываться к нему, как вдруг Флинту показалось, что где-то вверху, на горе, хрустнул сучок. Таня паслась совсем в другой стороне, и чуткий юноша слышал даже, как она прядает ушами. Он приподнялся, вслушиваясь: под чьей-то неосторожной ногой посыпались с тропинки вниз мелкие камешки. Флинт понял: чуть правее места, где они расположились на ночлег, кто-то крадучись спускался с горы.

Флинт разбудил возлюбленную:

— Оленька, вставай!

— Саша, — она сонно обняла его, — а мне приснилась наша лодка!

— Тише, Оленька, тише, как бы нам этот штиль штормом не показался там кто-то идет! Где твой револьвер?

— В саквояже, в карете.

— Постарайся не шуметь. Осторожно возьми его и стань за дерево у тропинки. Мой кортик со мной, хотя оружие может и не понадобиться. Бог даст, они пройдут мимо. Послушай, может, они о чем-нибудь будут говорить. Я иду к Тане: не дай бог, заржет!

Теперь и Ольга услышала: с горы спускались люди. Вот один из них зацепился за камень и с шумом поскользнулся.

— Жереба, ты — неуклюжий медведь! — прикрикнул на него кто-то другой.

Еще один презрительно фыркнул:

— Одно слово — штабной! Пытать да расстреливать, больше ничего не умеет!

— А вы любите бравых вояк из себя разыгрывать! — огрызнулся споткнувшийся. — Крысы окопные… Чего здесь-то, в глуши, хорониться? Целый день по горам шли — никого не встретили. Так нет, и ночью крадутся… Следопыты! Да я бы вас по запаху нашел! Месяц не моетесь, скунсы вонючие!

— Что ты сказал? — идущий впереди так резко остановился, что тот, кого называли Жеребой, с разбегу налетел на него. — Что ты сказал?!

— Да это же и ко мне относится! — заюлил тот и сказал в сторону, словно специально для затаившей дыхание Ольги: — Попался бы ты мне пару месяцев назад!

— Господи, — тихо простонал ещё кто-то из них, — доберемся ли мы до этого проклятого Новороссийска…

Фигуры медленно продвигались по тропинке. Ольга насчитала восемь человек. Вскоре их шаги затихли…

— Саша! — кинулась назад Ольга. — Это белые, и один из них — Ямщиков, тот самый контрразведчик, что расстрелял Вадима.