Лита - Александр Минчин

На столе стоят всевозможные рыбные лакомства: красная икра, черная, крабы, кальмары, осетрина, стерлядь, паштеты, морские печени.

Марек поднимает рюмку:

— Я надеюсь, пару капель шампанского можно Лите, один раз?

Он смотрит на нее, потом на меня. Я киваю. Он наливает.

— Первый тост я хочу произнести за прекрасную Даму, которая оказалась консультантом великолепного класса! За вас!

Звон стекла, хрусталь бокалов. Лита едва пригубливает шампанское и берет апельсиновый сок. Отпивает и начинает намазывать бутерброд черной икрой и кладет его мне на тарелку.

Я целую ей руку, у-у, я пьян. Она становится малиновая. Потом пунцовая. Марек начинает ухаживать за ней, потом накладывает мне по куску каждой рыбы и говорит:

— Ешь!

Он наполняет наши фужеры. А я откусываю бутерброд с черной икрой. И смотрю в зал, Литино присутствие все еще не дает покоя им, и многие смотрят даже на ее затылок, на волосы, собранные сзади в пук.

— Алеша, а можно я спрошу?

— Да, конечно.

Я начинаю пробовать рыбу и обалдеваю от ее вкуса. Деньги все-таки дают возможность осязать и…

Она впервые смотрит на Марека (как сквозь стекло).

— Скажите, а почему вы так любите Алешу?

— А вы?

— Его нельзя не любить.

— Вот вы и ответили.

— А если серьезно?

— У нас есть один маленький секрет — в прошлом…

Я делаю движение рукой.

— …который я не могу открыть. Поэтому лучше выпьем за моего необыкновенного друга, который обладает весьма повышенными пятью чувствами и не может ими пользоваться в полной мере — не имея шестого, которое мы должны помочь ему приобрести. За Алексея!

Лита с бокалом сока наклоняется, чтобы поцеловать меня, я забываю и чуть не отдергиваюсь. Потом вспоминаю, что мы не одни, и подставляю ей щеку.

Мы выпиваем с Мареком водку, и я запиваю ее каким-то морсом. Лита ухаживает за мной и кладет крабы.

Я чувствую, что мне надо освежиться, и встаю.

— Алешенька, я провожу тебя, — говорит Лита. Зал приковывает магнитом. Марек внимательно смотрит на меня.

— Алексей, даже не вздумай!..

Мы выходим сквозь стеклянные двери, и кто-то уже кружится вокруг. (Отсюда мы без боя…).

— Лита, — она держит меня за руку, — сколько у тебя с собой денег?

— Я получила стипендию. А что?

— Чтобы мы могли рассчитаться. Твоей стипендии не хватит даже на черную икру! — говорю я, улыбаясь.

— Мы рассчитаемся, когда я все продам. Алешенька, а здесь есть место, где можно поцеловаться?

— Есть, — и я задаю этот вопрос подоспевшему метрдотелю.

Он заводит нас в свою комнату и оставляет одних. Она садится мне на колени и целует. И прижимается. Мы обнимаемся.

Я ополаскиваю лицо из какого-то кувшина с ледяной водой, и мы возвращаемся за стол.

— Лёшик, жульен из осетрины или грибов?

— Из осетрины, — говорит Лита.

— А для нее — из грибов.

— Чего мучиться, — рассуждает Марек, — закажу каждому по два. Виноват, что спросил!

— Царь Соломон не твой папа, случайно?

Литу приходят пригласить на танец. Я даже не успеваю сообразить. «Нет», — говорит, не глядя, Марек. И протягивает мне закурить мои любимые сигареты.

Я начинаю соображать, пытаясь поймать ассоциацию: ресторан, водка, сигареты, танцы… Ну что ж, уже и в ресторан не ходить! Я хочу отрезать себе голову… Чтобы не думать.

— А-алешенька, ты первый раз пригласил меня в ресторан, — шепчет склонившаяся Лита.

— Марек, давай выпьем.

— Подожди, сначала я положу тебе по куску каждой рыбы, что ты не попробовал. А Лите смешаю красную икру с черной.

— А разве так можно?

— Попробуйте.

— Очень-очень пикантно, — сказала, попробовав, она.

Слово «пикантно» я никогда от нее не слышал, откуда она его знает?

Она чувствует:

— Алешенька, тебе не понравилось, как я сказала?

— Все нормально, ешь и скажи спасибо заморскому гостю из оперы «Польша».

— Спасибо, Марек, — тихо произнесла она.

Я почувствовал нездешний аромат и запах шелестящих одежд. К нашему столу приближалась элегантно одетая, в ярком платье, леди.

Неужели идет ко мне знакомиться? Улыбнулся я. Наши взгляды встретились. Она улыбнулась в ответ.

— Бонжур, — сказала ароматная, элегантная дама.

— Познакомьтесь, это Вивьен, а это мои друзья, — и Марек представил нас.

— Я плохо говорю по-русски…

— Мы все говорим нехорошо по-русски… — успокоил я ее. — В этой стране все плохо говорят по-русски!

— Да и не разговаривать мы собрались, а гулять. Покажи им французскую удаль, — поддержал с улыбкой Марек. — А то после проигрыша Наполеона никто не показал.

Вивьен, не скрывая удивления, смотрела на Литу.

— О-ё-ёй, твои полья-чьишки.

— Вот, еще одна Грушенька Карамазова! Почему опоздала? — спрашивает Марек.

Я начал ухаживать за садящейся Вивьен, наполняя тарелку.

— Возила мама в ГУМ. О-ля-ля!.. Она сотрясена.

— Потрясена. За опоздание — штрафную! Что будешь пить?

— Что пьют мессиры?

— Водку. Как русский мужик!

— Бокал водки и… Я не закончила: бокал шампанского. Я все-таки француженка.

— С какой икрой вы будете бутерброд? — спросила, рассматривая ее, Лита.

— С какой и вы, — нежно ответила Вивьен и улыбнулась.

Она подняла оба бокала. Я с удивлением смотрел на нее, не веря.

— За моих новых друзей и вашу очаровательную компанию. До дна!

Она выпила бокал водки и запила бокалом шампанского. Марек смотрел на меня, как изобретатель и открыватель. Я протрезвел, у меня появилось второе дыхание.

Вивьен не выдержала:

— Простите, ви из Росьсии?

— Да, — улыбнулась ей Лита. — Я из Москвы.

— Такого не может быть. Ви как фея — из одуфанчиков. Я никогда не видела такой фигуры в здесь.

— Лита, встань, покажись Вивьен в полный рост.

Она встала.

— Это изумительно! — раскрыла изумленно глаза Вивьен.

— Она думала, что только в их камамберной Франции есть Брижжит Бардо и Мирей Дарк.

— Она бы била знаменитой моделью в Париже. Такие фигуры рождаются раз в столетие. Их создает не человек.