Сталин. Битва за хлеб. Книга 2. Технология невозможного - Елена Прудникова

вдвое легче от налога.

Меньше этого иль выше —

и в картошке будет лишек.

5. Ты картошки этой часть

дома съешь с семейством всласть.

6. А другую часть на воз

навалил и в город свёз.

7. Хоть разверстка была для крестьянства клеткою,

да пришлось установить повинность этакую.

Пришлось такой тяжелой ценой

армию кормить, измученную войной.

8. А вот почему налогу каждое хозяйство радо:

в налоге этом одиннадцать разрядов.

А более правильных расчетов ради

7 групп в каждом разряде.

Если с клеткой способ разверстки схож,

то налог на дворец похож.

77 во дворце покоев.

Ищи помещение, подходящее какое.

А комнат в нём 77.

Справедливое помещение найдётся всем.

9. Чтобы взялись все за труд,

ото всех налог берут.

Коль крестьянам город нужен,

дай ему обед и ужин.

10. Чтоб налог вам в тягость не был,

засевайте больше хлеба.

Чтоб росли излишки ваши,

засевайте больше пашни.

11. Чтоб больше положенного не взыскали ника

установлена точная налоговая таблица.

Способ употребления таблицы таков:

скажем, у тебя 15 десятин пашни на 5 едоков.

12. Значит, десятин на каждого три.

В пятом пункте, трёхдесятинник, смотри.

13. Затем прикинь размер урожая.

Скажем, 28 пудов десятина рожает.

Налог твой

тебе укажет разряд второй.

14. По этому разряду

в пятой группе

стоит четыре пуда.

И никто в мире

с десятины не возьмет больше, чем четыре.

А с трёх готовь 12 пудов.

15. А сколько всего должны взять?

Помножьте 12 на 5.

Или, если будет 4 с десятины сдаваться,

значит, с пятнадцати десятин

должно 60 государству идти.

16. В свете дурней много больно.

Эти дурни недовольны:

— Чем я больше жну и сею,

тем с моей работой всею

я же больше и плачу

Я работать не хочу

Зря не буду тратить труд,

лучше землю пусть берут. —

17. Бросить труд расчёта нету.

Ты прикинь-ка цифру эту.

При урожае в 58 пудов,

однодесятинник, 3 пуда готовь.

18. А у кого больше 4 десятин,

у того с десятины десять будет идти.

С 4 же, значит, 40 сдаётся,

а 198 пудов себе остается.

Хоть три пуда платить и легко,

да остается себе 55 всего.

Больше сеешь — больше дашь

и остаток больше ваш.

20.[85]Кто не смотрит дальше носа,

засевает только просо.

Хоть раздетым ходит он,

а не хочет сеять лен.

21. Чтоб засеивался лихо,

лён одним,

другим гречиха.

В поощрение при сдаче

могут их равнять иначе.

Льготы все на этот год

вам объявит Наркомпрод.

22. Какой налог лежит на ком?

Размер налога устанавливает волисполком.

А за правильностью смотрит сельский совет.

Если же эти органы работают не по декрету,

то к ответственности привлекают за неправильность эту

23. Хозяйство, в котором пашни не больше десятины имеется,

с такого хозяина ничего не берётся, разумеется.

24. Освобождение других плательщиков

нигде не может быть разрешено,

кроме

как в Совнаркоме.

Если у кого хлеба много,

а налоги платить не хочет,

разумеется, таким в Совнарком не надо лезть.

25. В Совнарком обращаются только тогда,

когда настоящая нужда есть.

Скажем, такая-то деревня внести налог рада,

да хлеб весь перебило градом.

26. Вот такая с бумагою идти может.

С такой Совнарком налог сложит.

Трудно сказать, как бы выглядели эти исторические документы и появились бы они в этом году вообще, если бы советское правительство имело машину времени или хотя бы дар предвидения. Но не было этого дара, никто еще не знал, каким будет урожай лета 1921 года, и могло показаться, что самое страшное уже позади…

Почему же обе формулы бессовестны, а не просто ошибочны? Потому что никто — ни Шафаревич, ни Зорькин — ни разу не сказал: в какой из критических моментов после февраля 1917 г. они в реальном спектре политических сил заняли бы иную позицию, чем та, которая победила в проекте советского строя. Вот это было бы честно, поскольку тогда их критика была бы сопряжена с личной ответственностью.

Сергей Кара-Мурза. Советская цивилизация

Политика большевиков — как вообще, так и крестьянская в частности — вызвала бурю негодования. Как в пространстве — от общественности до их собственной партии, так и во времени — с весны 1918 года и по сей день. Вся эта критика абсолютно верна и бесспорна… если принимать за образец чисто теоретическую модель идеального общества. Так Манилов мог бы критиковать традиционный русский пейзаж за отсутствие пальм, необходимых для его парадиза.

Основной аргумент «за» большевиков — это, конечно, сохраненная ими Россия, через каких-нибудь тридцать лет ставшая из захолустной окраины цивилизованного мира одной из двух сверхдержав. Впрочем, не будем обсуждать слона, хотя его многие и не примечают (кому больше нравится образ дуба и свиньи под ним — не возражаю). Поговорим лучше об экспонатах шкафов и витрин.

Я не раз уже сталкивалась с тем, что добросовестные ученые, тщательно собрав множество фактов, делают из них странные, парадоксальные, хотя и идеологически правильные выводы — но как же быть с логикой? При написании этих глав я много пользовалась книгой Таисии Осиповой «Российское крестьянство в революции и Гражданской войне». Тщательно и предельно добросовестно собрав огромное множество фактов, автор, когда доходит до их осмысления, закладывает внезапные виражи, вроде следующего:

«Созданные в соответствии с требованиями партийной программы коммунистов и для достижения их цели — углубления социалистической революции через развитые гражданской войны в крестьянстве — комбеды олицетворяли этот процесс. Императивное осуществление ими доктринальных задач РКП(б) влекло за собой массовые нарушения законности, злоупотребления властью и оружием…»