Солнечный страж - Мария Фир

Магистр Тэрон посмотрел в глаза некроманту:

– Солнечным стражам удалось спасти только Келларда. Его подруга умерла, не дождавшись спасителей всего несколько часов. Их держали в железных клетках. Допрашивали по несколько раз на дню. Она… не выдержала.

Я невольно содрогалась при каждом слове Тэрона. Перед моими глазами вставали невозможные картины, одна страшнее другой, от которых хотелось спрятаться. Мне ведь довелось видеть, как инквизиторы вели на казнь осуждённых. Гаэлас медленно выдохнул:

– Стражи. Как им удалось проникнуть в Железную крепость?

– В охранных заклинаниях инквизиторов есть брешь, – пояснил магистр. – Все эти круги, щиты и прочее были изобретены не вчера. Они не действуют на Солнечных стражей. Принимают их за своих. Более подробно они расскажут тебе сами, мой друг. И очень скоро.

Некромант удивлённо приподнял бровь:

– Сами? Скоро? Выходит, ты рассказал ещё не всю историю?

Оборотень коротко посмотрел на меня:

– Они не соглашались помогать. Я сказал, что в замке Хранителей у нас есть белая жрица из народа людей. И что мы готовы обменять её на адептов нашей гильдии, если они достанут их из Железной крепости. Таков был мой договор со Стражами.

Я почувствовала, как всё поплыло перед моими глазами, и кровь отлила от щёк.

– Сония – не товар! – воскликнул Гаэлас.

Мне показалось, он был готов был кинуться на магистра и схватить его за птичью шею голыми руками, но Тэрон успокаивающе поднял ладонь:

– Не кипятись, Вейн, я не занимался торговлей и никак не хотел оскорбить твою гостью, – он кивнул мне и продолжил. – И ты должна простить меня, белая девочка. Мы, птицы, не умеем лгать, а капитан Солнечных стражей задал мне прямой вопрос, от которого я никоим образом не сумел уклониться. Выслушайте меня от начала и до конца, и только потом принимайтесь осуждать.

– Говори, – сквозь зубы позволил некромант, накрыв ладонью мою руку.

Я знаю, он хотел сказать, чтобы я не волновалась. Несмотря на беспардонные заявления, Тэрон всё же был магистром Гильдии призывателей и доверенным лицом, а потому нельзя было оставить без внимания его доводы. Оборотень скептически осмотрел стоящую перед его тарелкой кружку, плеснул в неё травяного напитка из графина, неторопливо отпил и заговорил вновь.

– Поначалу капитан Солнечных стражей и слышать ничего не желал. Этот горячий парень едва не сбросил меня с городской стены, где мы вели наш разговор. Если бы он это сделал, я не успел бы обернуться в полёте! Мне пришлось проявить чудеса дипломатии, чтобы разговорить его – все эти ваши человеческие штучки, от которых меня тошнит дохлыми мышами! – Тэрон снова отпил из кружки. – Но потом… потом он припомнил один случай…

Гаэлас держал меня за руку, и я была ему так благодарна, ещё не понимая, за что, и что происходит со мной. Мне казалось, что мир вокруг стал зыбким и хрупким, как картинки из сна, которые мы продолжаем видеть, едва проснувшись. Я будто стояла на краю какой-то пропасти, а магистр Тэрон, эта беспристрастная птица, занёс надо мной крыло, чтобы столкнуть меня вниз. Его голос был таким чётким, каждое слово падало так громко, будто слова были камнями, тяжёлыми и гладкими обсидианами.

– Как-то раз осенью его отряд во время дежурства обнаружил в лесу полузамёрзших оборванцев из людей. Авантюристы заблудились в лесу, куда отправились на поиски фокусирующих кристаллов. Они хотели лишь найти эти камни, чтобы потом продать их волшебникам и безбедно перезимовать на вырученное золото. Но их проводник, некий лесной эльф по имени Лейс, предал их, украл все найденные камни и похитил девушку, которая была с ними. Как только страж произнёс имя Лейс, мне стало всё понятно… А затем он назвал имя девушки – Сония.

– И что? – нетерпеливо вклинился Гаэлас.

– Солнечный страж спросил, не встречал ли я на другой стороне Предела лесного эльфа Лейса и девушку Сонию. Он пообещал сделать для меня всё, что угодно, если я расскажу, где находится эта девушка. Я рассказал. И он – сделал. Если ты помнишь, Стражи никогда не отказываются от своих обещаний.

С этими словами птичий магистр тонко улыбнулся и перевёл на меня взгляд:

– Полагаю, ты знала о том, что Эдвин Сандберг разыскивает тебя?

Эти слова были последней каплей – я вскочила из-за стола и, не видя ничего перед глазами, бросилась прочь. Мне казалось, что меня настиг святой огонь, а я была лишь жалкой нежитью. Тенью из междумирья. И я горела – снаружи и изнутри, но при этом меня так трясло от холода, что не удавалось сомкнуть зубы, они стучали мелкой дробью. Пробежав галерею, я свернула в один из тёмных коридоров и укрылась в нише между сероватых изваяний первых Хранителей.

Птицы всегда говорили правду, как и Солнечные стражи – они были выше всех остальных эльфов, людей и прочих народностей. Я была никем. Сиротой, кое-как научившейся выживать. После того, как добрая матушка Евраксия и Майя ушли в иной мир, у меня не было ни одной близкой живой души. У меня не хватило ни ума, ни смелости, чтобы покинуть сиротский приют с гордо поднятой головой – я всегда считала себя слишком маленькой, слишком незначительной, слишком слабой. Кто стал бы слушать меня, беспризорную девчонку без гроша в кармане? Мне велели мести пол или чистить картошку – я подчинялась, велели танцевать для гостей и провожать их в спальни – я слушалась, велели чистить клетку с демонятами… и я не послушала свой дар, который подсказывал мне, что на самом деле такое эти злосчастные крысята. Что дар! Никчёмный белый огонь, который не мог даже защитить меня от обидчиков. Потому что никто прежде не учил меня выстраивать магическую защиту.

В замке Хранителей я напрочь забыла о собственном ничтожестве! Зима, долгая вьюжная зима закружила мне голову, околдовала. Луна, свет очей Ньир, опутала моё сердце эльфийской магией. Я вздумала влюбиться в эльфийского некроманта, позабыв всякий стыд, оставила по ту сторону Предела прежнюю себя. Мне никто не напоминал о том, что я глупа или бесполезна, что из меня не выйдет никакого толку, потому что я не умею соблазнительно танцевать, подводить глаза чернилами и оценивать толщину кошелька гостя в таверне одним лишь метким взглядом. Когда у меня не удавались заклинания, Гаэлас приводил ко мне Доннию – и юная жрица терпеливо объясняла мне правильные интонации в словах, движения пальцев, дыхание.

Никто из моих новых знакомых не знал, кто я есть на самом деле. Только некромант, ему я рассказывала всё-всё-всё без утайки, но то ли он половины не понимал из-за языкового барьера, то ли эльфийская мораль кардинально отличалась от человеческой. Я казалась ему прекрасной. Он не мог уяснить себе, что «белая жрица» на своей родине может быть всего лишь служанкой из таверны. Он не мог поверить, что обычные люди, лишённые дара кухарка и хозяин заведения, имели привычку кричать на меня и бить по щекам. Это не укладывалось в его голове. Если бы кому-то из эльфов пришло в голову оскорбить или ударить жреца Ньир, его ждала бы мучительная смерть. Жрецов охраняли верные рыцари, и даже у маленькой Доннии был собственный защитник – молодой воин, который с завистью глядел на нашу беготню и игры с волком, прохаживаясь поодаль в тяжёлых доспехах, с мечом и щитом.