Леди из Фроингема - Шарлотта Брандиш

Когда она вошла в столовую, ни Седрик, ни Джордж с Викторией даже не посмотрели в её сторону, и только Бернадетта не удержалась от хмурого осуждающего взгляда, да Финч с ухмылкой отпустил пару замечаний на тему шутников и их сомнительных забав.

Ужин был преотвратным: сплошь консервированные мясные закуски – серо-розовые, в дрожащем желе, тут же растекающемся по тарелке мутноватой лужей, и остатки нераспроданных пирогов, принесённые из чайного шатра, – но никто не роптал. Мысли всех присутствующих вращались вокруг внезапной кончины леди Элспет и последующих за этим событий.

Вообще, можно было с уверенностью утверждать, что единственными людьми, кому было по-настоящему, от сердца, жаль взбалмошную и жизнелюбивую леди Элспет, были Присцилла и Оливия Адамсон.

Братьев общая потеря не только не сплотила, но и, наоборот, вызвала нарастающее напряжение между ними, от которого, казалось, в столовой витает запах озона, предвещающий скорую яростную грозу. Напряжение это выражалось мрачными взглядами в упор и отвлечёнными фразами, демонстрирующими готовность к боевым действиям. Между Присциллой и Викторией тоже наблюдалось заметное охлаждение, и из-за всей этой холодной чопорности и слов, пропитанных вежливостью и в то же время ледяной неприязнью, крошечная Бернадетта с испуганным узким личиком чувствовала себя настолько потерянной, что готова была разрыдаться. Её миссия, её самое главное в жизни дело – оберечь своих детей, дать им судьбу лучшую, чем уготована ей или их отцу, – была под вопросом, и эта неизвестность заставляла её нервничать так сильно, что столовые приборы в её руках выбивали дробь, соприкасаясь с тарелкой.

Когда подали анжуйский пирог, который Анна присыпала сахарной пудрой с целью скрыть растёкшуюся глазурь, Оливия, сославшись на головную боль, покинула столовую. Пока она шла к выходу, за её спиной нарастал, точно шорох приближающейся морской волны, осуждающий шёпот, и ей стоило серьёзных усилий не ускорить шаг и выйти из комнаты с достоинством.

Оливия позвонила в «Розу и корону» ещё раз, и после долгого ожидания вновь услышала недовольный голосок Айви: «Мистер Адамсон ещё не возвращался». Задумчиво постукивая трубкой по ладони, не в силах заставить себя вернуться в свою сумрачную комнату и зная, что определенно не сомкнёт глаз до рассвета, она решилась на рискованный шаг.

К этому времени июньские сумерки загустели и укрыли все окрестности поместья серо-лиловой кисеёй, так что Оливия не опасалась, что кто-то сумеет её заметить. Она быстро, чтобы не передумать, вышла через холл на крыльцо и торопливо спустилась в сад. Когда Оливия обходила клумбу с цветущими розами, то в нос ей ударил резкий запах хереса и влажной земли, и она чуть помедлила, недоумённо водя головой и принюхиваясь.

Однако терять время не годилось, и она снова пошла быстрым шагом, почти побежала, но, когда в щёку врезался крупный жук, тихонько вскрикнула от неожиданности и умерила шаги.

Над часовней на фоне ночного неба выступала зубчатая стена леса. Здание, укрытое до самого верха разросшимся за долгие годы одеялом из плюща, выглядело тёмным, угрожающим, и Оливия только сейчас сообразила, что осмотреть его внутри у неё не получится – она не захватила с собой ни фонарика, ни свечи.

Тем не менее отступать было поздно. Она поднялась по высоким ступеням и толкнула дверь – та распахнулась легко, без скрипа. Застоявшаяся, затхлая прохлада нежно окутала её, когда она вошла под своды часовни, и под ногами захрустели мелкие камешки.

Когда к этим звукам прибавились чьи-то вкрадчивые шаги, Оливия резко обернулась. На фоне дверного проёма стояла, широко расставив ноги, тёмная фигура. В тот же миг захлопнулась дверь, и в глаза ей ударил узкий луч ручного фонарика.

– Так-так, мисс Адамсон, и что же вам здесь понадобилось?

От неожиданности она растерялась, тело до странности одеревенело.

– Мистер Финч, вы не могли бы… – попросила она, прикрывая глаза ладонью. – Я так ничего не вижу.

Он повёл фонариком в сторону, и жёлтый луч зазмеился по стене, покрытой трещинами.

– Зачем вы пришли сюда? Вам совершенно нечего здесь делать, – тон Финча был весьма нелюбезен.

Он хмуро, без намёка на улыбку, смотрел Оливии прямо в глаза, ожидая ответа, и загораживал собою выход.

Внезапно Оливия разозлилась. Финч и до этого дня вёл себя большей частью надменно, а его манера ухмыляться и отпускать едкие замечания по каждому поводу была ей неприятна.

– С какой это стати вы меня допрашиваете, мистер Финч? И что привело сюда вас? Вы шли за мной следом? Крадучись, как я понимаю, иначе я бы услышала ваши шаги раньше.

Финч приглушённо рассмеялся, и луч фонарика заплясал, хаотично перемещаясь по стенам.

– Нет, мисс Адамсон, я заметил вас, только когда вы поднялись по ступеням. Я шёл сюда кружным путём, через старые конюшни. А привело меня в часовню – вы не поверите! – любопытство. Леди Элспет была моим близким другом, что бы ни говорили злые языки, и меня ошеломила мысль, что она скоропостижно умерла здесь, в заброшенной часовне, совсем одна, от загадочного сердечного припадка. Вот я и решил взглянуть на это место. Признайтесь, всё было так, как предположил инспектор? Вы назначили встречу, а когда ей стало дурно, испугались и сбежали?

– Я уже говорила это, мистер Финч, и готова повторить вновь: я не писала эти записки и не назначала встреч ни леди Элспет, ни Бернадетте. Записки с таким же успехом мог написать кто угодно – например, вы.

– Ну и зачем бы мне это понадобилось? – ухмыльнулся Оскар Финч. – К чему, по-вашему, мне было плести интриги? Или вы намекаете, что я заманил леди Элспет сюда и сказал ей что-то такое, что вызвало сердечный припадок, привёдший к смерти?

– А вообще бывает, чтобы человек умер от потрясения? – Оливия вдруг ухватилась за это предположение. – Может такое произойти – в жизни, я имею в виду, а не в бульварных листках о всяких ужасах, которые по субботам продают мальчишки-газетчики?

– Ну-у-у, у кролика или мыши, например, может разорваться сердце от испуга, – неуверенно протянул Финч. – Такое бывает, и в этом нет ничего удивительного. Дело в том, что нервная система у грызунов устроена несколько иначе, чем у животных других видов, в частности…

– Но леди Элспет не кролик и не мышь, – перебила его Оливия. – Может быть, у неё были проблемы со здоровьем? День и правда был неимоверно знойным. Я знала одного человека, который пострадал от апоплексического удара после того, как в жаркий день прошагал десять миль без единой передышки. И я сама видела, как леди Элспет ощутила недомогание. Ей стало дурно ещё у загона со свиньями, где вы так отчаянно сражались за главный приз, – позволила она себе небольшую колкость.

– Почему же вы не настояли на том, чтобы пригласить к леди Элспет доктора? – с вызовом спросил Финч, не простивший намёка на свой бесславный проигрыш матушке Ландрас.

– Да откуда же я могла знать, что дело настолько серьёзное? – Оливия решительно отмела обвинение. – Да и заставить леди Элспет спокойно усидеть на месте не так уж легко. Единственное, что она позволила мне для неё сделать, так это принести лимонад и смочить виски одеколоном – и как только ей стало лучше…