Леди из Фроингема - Шарлотта Брандиш

– Что тебе, Анна? Кстати, передай Хигнетту, что он мне нужен.

– Хигнетт ещё не вернулся, мэм, – покачала головой горничная и осталась стоять, засунув руки в карман мятого передника.

Виктория продолжала смотреть на неё с холодным недоумением, и решимость Анны начала испаряться. Тем не менее горничная вдохнула поглубже и произнесла:

– Я, миссис Понглтон, премного сожалею, что леди Элспет умерла. Вы не подумайте, что я бесчувственная какая или думаю только о себе. Мне правда жаль, что так вышло, и я нисколько не радуюсь. Но мне хочется, чтобы всё было по справедливости, как и обещано мне леди Элспет.

– Ничего не понимаю – какая справедливость, какие обещания? О чём ты говоришь, Анна? – лицо Виктории приобрело неприятное, подозрительное выражение.

– Я о пяти тысячах фунтов говорю. Которые мне леди Элспет обещала. Она так и сказала под Рождество: я, говорит, Анна, о тебе позабочусь. Раз ты сирота, о тебе и позаботиться некому, а я позабочусь. Ты, говорит, на эти деньги сможешь свою жизнь хорошо устроить, и в услужение тебе больше наниматься нужды не будет. Будешь сама себе хозяйка, и никто тебе указывать не будет, чего тебе делать или не делать, – Анна сглотнула и снова перешла к оправданиям: – Но вы не подумайте, миссис Понглтон, я у неё ничего не просила. И после того разговора ничуточки не расслабилась – как работала прежде со всем усердием, так и продолжала. Вот только всё равно по справедливости надо поступить, миссис Понглтон. Большой грех, говорят, волю покойника не исполнить.

Высказавшись, Анна уставилась на носки своих выходных туфель, которые так и не успела переодеть, и шея у неё покраснела почти так же, как и лицо Виктории. Джордж, полусидя-полулёжа среди подушек, шумно втянул воздух через стиснутые зубы, когда Анна объявила сумму, но предоставил разбираться с этим жене.

– Позволь-ка уточнить: речь идёт о том, что леди Элспет намеревалась оставить тебе в наследство часть семейного капитала? Я правильно поняла тебя, Анна?

– Ну, так выходит, миссис Понглтон. В наследство она собиралась мне эти деньги оставить. Позаботиться обо мне. Вот только я не знаю, что мне нужно сделать, чтобы это наследство получить, – успокоенная тем, что Виктория Понглтон не вышла из себя, а продолжает её внимательно слушать, Анна приободрилась. – Может, мне бумагу какую подписать надо?

Виктория на несколько секунд прикрыла глаза, чтобы не видеть горничную, и ей представилось, как она хватает наглую девицу за плечи и трясёт, трясёт – так, что голова той в неряшливых полуразвившихся кудряшках болтается из стороны в сторону, а глаза наполняются ужасом и мольбой о пощаде. Однако Виктория не была бы собой, если бы не умела брать себя в руки в самые острые моменты, когда гнев застилал глаза и на язык просились необдуманные слова.

Улыбнувшись, Виктория ответила ровным, светским тоном:

– Для начала, Анна, тебе нужно дождаться оглашения воли покойной. Для этого через несколько дней в Мэдлингтон приедет семейный поверенный, мистер Броттиген. Именно он и прочтёт нам завещание леди Элспет, и, уверяю тебя, его работа в том и заключается, чтобы сделать всё по справедливости. А сейчас будь добра, отыщи Хигнетта и пришли его ко мне.

Анна хотела было сказать что-то ещё, но, подняв глаза на Викторию и ужаснувшись её ненатуральной, будто приклеенной, улыбке, молча кивнула и вышла из комнаты, медленно притворив за собой дверь.

***

Оливии никто не сказал открыто, чтобы она уезжала из поместья, но было понятно, что её дальнейшее присутствие нежелательно. Тем не менее, сознавая, что правда на её стороне, она решила уехать из Мэдли завтрашним утром, оставшись ещё на одну ночь.

Было ли это непонятное упрямство, вызванное обидой, либо зародившиеся сомнения в естественности смерти леди Элспет – она пока не знала. Оливия сидела на краешке кровати у себя в комнате, держа спину очень прямо, а руки, сцепленные в замок, положив на колени. Глаза её были закрыты, перед внутренним взором мелькали, словно кадры кинематографической ленты, картины праздника и события последних часов. Ей отчётливо вспомнилось лицо леди Элспет, то, каким оно было, когда та сидела под деревом и жадно пила лимонад. Возможно, что уже в тот момент с ней происходило нечто, что и привело к скоропостижной смерти.

Не в силах бездействовать и нуждаясь в поддержке брата, Оливия отправилась в холл. По дороге ей встретился Хигнетт – в руках у него был чайный поднос с одной чашкой чая и серебряным молочником. Лицо дворецкого выглядело искренне опечаленным.

В трактире долго не снимали телефонную трубку, а когда томный женский голос, принадлежавший, несомненно, Айви, протянул «Алло-о-оу», то выяснилось, что ни Филипп, ни мисс Прайс ещё не возвращались. На заднем фоне рокотал океан людских голосов – этим вечером у завсегдатаев «Розы и короны» было что обсудить.

Стоя в сумрачной прохладе холла с телефонной трубкой в руке, Оливия представила, как брат и его спутница сидят в кинозале бок о бок, и на их лицах оживление и восторг от праздного времяпрепровождения и взаимной симпатии. Филипп, скорее всего, даже и не знает о том, что произошло в Мэдлингтон-Касл, иначе – ей отчаянно хотелось в это верить – он непременно бы нашёл способ поддержать сестру.

От грустных мыслей её отвлекла Присцилла. Она спустилась в холл и быстро приблизилась к Оливии. Лицо её выражало одновременно и дружеское участие, и некоторую холодность, отчего она выглядела растерянной.

– Я боюсь, мисс Адамсон, что мы все отнеслись сегодня к вам не слишком справедливо. Знайте, я вовсе не считаю вас способной на подобные шутки с записками. Я убеждена, что такие выходки совершенно не в вашем характере. Скорее уж это похоже на дело рук Оскара Финча. Ему всегда нравилось мистифицировать окружающих. И… Вот, – она протянула Оливии сложенный вдвое чек. – Анна нашла его на прикроватном столике леди Элспет. Моя свекровь, скорее всего, выписала его заранее и собиралась отдать его вам сегодняшним вечером или завтрашним утром. Я знаю, каково это – зарабатывать на жизнь собственным трудом, и не хочу, чтобы вы оказались в неловком положении и были вынуждены вести разговор об оплате своих услуг с Джорджем или Викторией.

Она взяла Оливию за руку, вложила в неё чек и, покачав головой, пресекла все возражения с её стороны:

– Леди Элспет терпеть не могла быть чьей-либо должницей. Не отрицайте её последнюю волю, мисс Адамсон. Поверьте, вы найдёте этим деньгам лучшее применение, чем Джордж.

Не найдя подходящих слов для отказа, Оливия приняла у неё чек, но заглянула в него лишь тогда, когда Присцилла покинула холл. Сумма, выписанная размашистым почерком со старомодными виньетками, была более чем щедрой – настолько, что ей представилось, какое негодование охватит Джорджа, узнай он об этом.

***

После несправедливых обвинений, высказанных в её адрес, Оливия хотела поддаться малодушному порыву и попросить Анну принести ей ужин в комнату, но быстро передумала. Собравшись с духом, она переоделась и отправилась в столовую через анфиладу узких и сумрачных коридоров Мэдлингтона. Ей вспомнилось, как недавно на этом пути её сопровождала леди Элспет – полная жизни, искрящаяся обаянием и предвкушающая грядущее празднество и не совсем невинные развлечения, которые мог подарить ей визит родственников.