Принц снов - Курт Бенджамин

— Некоторые из секретов вполне стоят целой жизни. Льюка с силой схватил брата за плечо.

— Даже не думай ни о чем подобном, братишка. Уж чьей-чьей, а твоей жизнью мы рисковать никак не можем.

— Этого тебе знать не дано.

Во время странствований Льешо повидал и смерть, и чудеса и, уж конечно, от своих наставников узнал кое-что о силе воздействия твердого и в то же время выразительного взгляда. Льюка отпустил плечо младшего брата и на шаг отступил. Балар же, заметив это, не смог сдержать довольной улыбки.

— В свой шестой день рождения, — заметил он, — я попросил Богиню посылать мне каждый день по чуду. И до сих пор она меня не разочаровывает.

Льешо и Льюка внезапно оказались в одном лагере: теперь оба дружно сверлили взглядами Балара. А потом Льюка резко повернулся и повел братьев вслед за Харлолом вверх по Дороге Каменной Реки к пещере, в которой их ждали толкователи снов.

Харлол отступил в сторону, пропустив братьев в разверстую драконью пасть, между каменных зубов. А потом, как и прошлой ночью, встал на страже, скрестив руки на рукоятках двух висевших на поясе мечей.

Пещера дракона выглядела так же, как и ночью, вот только нарисованные на стене духи при свете Великого Солнца выглядели еще более реальными, чем при тусклом мерцании лампы. Собачьи Уши все еще спал в углу возле каменной лестницы. Льюка вновь уселся на подушке слева от Льешо, а Балар — справа. Однако в отличие от сновидения проворные прислужники, шепотом принося извинения, быстро поставили низкие столики и загрузили их разнообразными яствами и напитками. Как сказал Балар, среди толкователей снов, равно как и прислужников, было больше женщин, хотя встречались и мужчины. Льешо узнал того самого мальчика, который во сне принес немного воды в его собственной чаше из нефрита. Быстрый взгляд слуги подсказал, что тот тоже все помнит.

— Добро пожаловать, принц снов. — Движением головы Динха пригласила к угощению. — Раздели с нами трапезу и разговор.

Льешо моментально узнал Динху — ведь он видел ее во сне. Выглядела она точно так же, как в ночном свидании, только глаза оказались карими, с янтарным блеском. Глаза эти рассматривали Льешо с нескрываемым интересом. Юноше хотелось все отрицать, притвориться, будто он не видел и не знает ни этой женщины, ни этого места. Однако зажатая в кулаке черная жемчужина заключала в себе физическое доказательство возможности невозможного и лишала даже малейшей надежды на душевное спокойствие.

Судя по всему, Динха прочитала мысли Льешо. Она протянула руку, чтобы дотронуться до жемчужины, но Льешо крепко сжал кулак, бессознательно поднеся руку к груди. На какое-то мгновение воздух пронзила стрела недовольства и напряжения.

— Моя госпожа…

Принц склонился, прося прощения, однако не нашел в себе сил объяснить упорное нежелание раскрыть ладонь.

— Прошу прощения, юный принц. Я поступила необдуманно. Никто не смеет забрать у тебя жемчужину.

— Зачем я вам нужен?

— Мы всего лишь почтим твой дар своим подарком. Впрочем, серьезные разговоры надо вести на сытый желудок. — Перед Льешо склонился молодой ташек с тазом воды в руках. — Ты наверняка захочешь вымыть руки.

Засохшая грязь все еще держалась на зажатой в пыльной руке жемчужине. Не было заметно ни головы, ни хвоста, ни свиных ног, однако Льешо очень боялся утопить садовника Богини в тазу для мытья рук. Казалось, прислужник понял суть проблемы. Он намочил полотенце и протер им внешнюю сторону руки гостя. Потом Льешо взял полотенце и так же аккуратно смыл грязь с жемчужины. Теперь, когда грязь исчезла, стал заметен изысканный узор серебряной цепи, подчеркивающий благородное темное сияние. Каждый из изгибов вел к центральной петле. Что это — гнездо для жемчужины или ловушка для джинна? Сновидения и реальность так тесно переплелись, что принц уже не мог отличить одно от другого.

Прорицатели Акенбада в знак одобрения дружно склонили головы, а один из них — древний, с трудом передвигающий ноги старец — выступил вперед, держа на вытянутых руках еще одну серебряную цепь.

Льешо вздрогнул.

— Эта цепь мне знакома. — С этими словами он еще крепче зажал жемчужину в руке. — В моих снах она украшала шею заклятого врага.

— Это предупреждение, — согласилась Динха. — Но кто и что внушает тебе страх: враг, носящий цепь, или сама цепь?

И то, и другое, и больше того. Воспоминания о других цепях объединились серебряными звеньями: цепь лорда Чинши из Жемчужной бухты, заточение в лаборатории мастера Марко и не столь тяжкая жизнь в Фаршо. Льешо не принял бы подарка, не отзывайся он во всех его снах словно судьба. Разделять свои чувства с посторонними принц не собирался. Он позволил старику надеть цепь себе на шею, но жемчужину спрятал в ладанку — к трем остальным.

После осознания того факта, что все воспоминания об Акенбаде были лишь сновидениями, и спора с Динхой о значении найденной на горе жемчужины завтрак показался невиданной роскошью. Однако во время странствований Льешо питался чем ни попадя, и сейчас сама собой возникла мысль, не лучше ли будет для желудка, если он разделит завтрак с верблюдами. Возрадовавшись возвращению воды, жители Акенбада потревожили свои продовольственные запасы, чтобы как следует встретить гостя, и теперь изысканные ароматы словно магнитом притягивали юношу к столу.

Преобладали в сервировке овощи, приготовленные так, что их цвета и ароматы проявились во всей силе. Соленья занимали несколько изящных подносов. Некоторые из блюд прислужницы подавали горячими, другие же оказались охлажденными в Святом Колодце Акенбада. С основными кушаньями гармонировали различные сорта и виды хлеба.

Убранство стола напомнило Льешо детство. Ярко предстал тот зал дворца, где матушка принимала гостей. Видение было настолько живым, что возникало желание протянуть руку и дотронуться до знакомого кресла. Мальчик сидел рядом, на полу, и внимательно наблюдал, как свидетельствуют свое почтение делегации караванов из пустыни Гансау. Пригласив гостей к столу, матушка пояснила, что религиозные ташеки едят только приготовленные на огне блюда. А самые строгие из них признают исключительно растительную пищу, отвергая мясо.

Льешо видел, что Харлол ел мясо вместе со всеми, причем с большим аппетитом. Возможно, шпионы подчинялись собственным правилам. Ясно было одно: каких бы рецептов ни требовали изображенные на стенах танцующие духи, ташеки воплощали их наилучшим образом. От стола вздымались столь восхитительные, тонкие и в то же время энергичные ароматы, что пустыню рта Льешо обильно оросила слюна. Юноша наполнил стоящее перед ним блюдо овощами и соленьями и лишь искоса взглянул на подошедшую с поклоном молодую женщину, на подносе которой красовалась дивная чеканная чайница и его собственная нефритовая чаша — ее вытащили из дорожного мешка. Когда же служанка поставила поднос на стол, искра в ее взгляде и ироничная складка губ привлекли более пристальное внимание гостя. Кагар!

— Так ты — девушка! — прошептал Льешо, несмотря на удивление, пытаясь сохранить секрет.