Ремейк кошмара - Антон Леонтьев

— Кстати, звонила жена Юрия Борисовича. Принесла извинения, что не пришли, однако у него ночью приключился обширный инфаркт, его увезли в больницу…

Юлия вздрогнула — Юрий Борисович был хороший знакомый отца, генерал МВД, с которым отец время от времени ездил на рыбалку и которого она хотела привлечь к поиску девочки по имени Юлия Белкина.

А также поведать ему историю про истинную подоплеку гибели родителей.

— Господи, надеюсь, все в порядке? — произнесла испуганно Юлия, а Роман вздохнул:

— Увы, кажется, нет. Судя по всему, он… он был при смерти и даже пережил клиническую смерть или что-то в этом роде. Знаешь, когда человек сообщает нечто подобное, то очень странно задавать вопросы и интересоваться, не умер ли и каковы шансы, что не умрет…

Юлия поежилась. Юрий Борисович был отличным человеком и высококлассным специалистом. И тут такое… Никто, даже хорошие люди и высококлассные специалисты, не застрахован от смерти — и все мы умрем, рано или поздно.

Странно, однако, что обширный инфаркт и клиническая смерть произошли накануне их встречи. Ведь Юлия хотела уединиться на поминках с генералом, рассказать о том, что узнала. И попросить помочь ей.

Помочь найти Великого Белка.

А генерал едва не умер.

— Я обязательно перезвоню, — произнесла она быстро, а Роман покачал головой:

— Кажется, его все еще оперируют… Что-то крайне серьезное. Во всяком случае, стоит подготовиться к худшему…

И почему все так вышло? Потому что в жизни часто, гораздо чаще, чем предусмотрено статистикой, бывают невероятные совпадения — как добрые, так и кошмарные.

Или потому что… Потому что кто-то приложил к этому руку?

Вернее, лапу. И она подумала о том, что лапа Великого Белка должна быть похожа на руку Вероники — из памяти не уходила ее костистая рука, трясущая за плечо.

Принимая повторно чьи-то заверения о том, что звонить можно буквально «в любое время», Юлия подумала о том, что никакой заказной киллер к болезни Юрия Борисовича причастен конечно же не был.

— Значит, прямо-таки в любое? Даже полтретьего ночи или полседьмого утра? — подумала Юлия и вдруг поняла, что произнесла эту фразу вслух. Да что с ней происходит? Она увидела изумленное, даже обиженное лицо кого-то из знакомых отца.

Почему она назвала именно это время — полседьмого? Все очень просто: это время показывали остановившиеся часы в бункере, на кухне Квазимодо.

Но почему вечера, а не утра?

Ну да, она ведь отлично знает, почему вечера, а не утра, но просто не хочет об этом вспомнить.

(Веселые бельчата, веселые бельчата, веселые бельчата…)

— Да, конечно, — последовал прервавший столь неприятные воспоминания ответ дамы, поджавшей губы. — Хоть в половину третьего, хоть без десяти четыре. Крепитесь, Юлюсик…

Юлюсик… Опять это сюсюкающее обращение, которое использовал дядя Игорь.

Нет, дядя Игорь не мог быть причастен к болезни Юрия Борисовича. Потому что он не имел понятия о том, что она хотела обратиться к генералу за помощью.

Пожимая чьи-то руки и автоматически кого-то целуя в щеку, Юлия вдруг поняла: никто, кроме нее самой, не имел об этом представления. Даже мужу она ничего об этом не говорила и на намекала. И даже вездесущая и всезнающая Вероника Ильинична была не в курсе.

Никто, кроме нее самой, об этом не знал.

— Юлюсик, милая моя, следите за собой… Потому что вы выглядите так хрупко, так болезненно. Вам надо отдохнуть, милая моя… Может, с мужем на курорт?

И отчего они, словно сговорившись, называют ее Юлюсиком?

Роман шепнул ей на ухо, выждав, пока те, кто предложил поехать ей на курорт, не удалились:

— Люди идиоты. Думают, что курорт, даже самый эксклюзивный, может помочь справиться с горем. — А затем добавил: — Хотя если ты можешь это себе представить… Мне многие сказали, что ты выглядишь… не очень… Солнышко, может, в самом деле бросить всю эту столичную канитель и уехать на месяц-другой как можно дальше. На острова, к океану… Только ты и я…

Он взял ее за руку, а Юлия подумала о том, что, даже если она и уедет, ее сны будут с ней везде.

Ее персональные кошмары не оставят ее нигде — даже на самом отдаленном и фешенебельном курорте, расположенном на другом конце света.

Потому что Великий Белк найдет ее и там.

Великий Белк!

Юлия вдруг поняла, что только Великий Белк был в курсе того, что она хотела обратиться к генералу Юрию Борисовичу. Потому что Великий Белк имеет доступ к ее снам — и, кто знает, к ее мыслям и желаниям.

И он вполне мог попытаться убить генерала.

— Юлюсик, хорошая моя, это было очень стильное мероприятие. Вы молодец, не падаете духом. Вы очень сильная женщина, Юлюсик!

— Не называйте меня так! — произнесла Юлия и вдруг поняла, что кричит. Гости уставились на нее, Роман нежно взял ее за талию и шепнул на ухо:

— Солнышко, может, тебе снова прилечь? Ты выглядишь утомленной…

Юлия, вырвавшись из его объятий, сказала на весь зал:

— Мне не нравится обращение «Юлюсик». Не нравится. Оно… Оно мне не нравится…

И смолкла, понимая, что все присутствующие, кто с ужасом, кто с недоумением, кто с осуждением взиравшие на нее, вдруг уверились, что имеют дело с неадекватной особой.

С сумасшедшей.

Роман проводил жену к креслу, усадил ее и, опустившись около нее на колени, взглянул в глаза и тихо спросил:

— Мне всех их выгнать?

Юлия слабо улыбнулась и ответила:

— Нет, не выгоняй. Они ведь пришли ради моего отца… Ради моих родителей…

И вдруг, поддавшись внезапному порыву, произнесла:

— Их ведь убили.

Роман, ничего не понимая, произнес:

— Кого их, солнышко? Ты хочешь сказать, гостей?

— Моих родителей! — отчеканила Юлия. — Сначала маму, потом папу. Их убили, понимаешь! Убили!

Что-то звякнуло — это один из официантов опрокинул бокал с шампанским на ковер. К нему тотчас подлетела, подобная фурии-мстительнице, Вероника.

И поняла, что снова кричит — ее слова наверняка услышали не только те, кто находился поблизости, но и многие гости, сидевшие или стоявшие поодаль.

Роман, взяв ладонь Юлии в свои руки, произнес, глядя в глаза жене:

— Что значит — убили?

— То и значит! — ответила Юлия упрямо. — Он убил их!

Роман, сжимая ее ладонь своими руками крепче, спросил: