Как общаться с вдовцом - Грэм Джойс

— Ладно, сейчас я в тебя чем-нибудь кину, — угрожает Клэр, в отчаянии взмахнув руками, и отходит от окна.

Стивен смотрит на меня.

— Ведь в этом все дело, правда? У нее роман.

— Это не так, — возражаю я, качая головой.

Краем глаза я замечаю темное пятно, и мы оба подпрыгиваем: прямо между нами на траву с глухим стуком приземляется пара роликовых коньков.

— О господи, Клэр!

— Нет, Стивен, — орет она ему. — У меня никого нет. Во-первых, должен быть хоть кто-то, чтобы потом был кто-то еще. А у меня вообще никого нет, и поэтому я от тебя ухожу.

— Ты несешь чепуху! — кричит он, подходя к окну. Клэр заставляет его отойти, швырнув вниз бейсбольную биту «Луисвилл Слаггер», которую ей услужливо подал Расс. Бита падает на рукоять и вырывает из лужайки кусок дерна величиной с кулак.

— Черт! — орет Стивен, бросаясь к стене дома. — Успокойся хоть на минуту!

— Езжай домой, Стивен. Клянусь богом, я позвоню в полицию.

Тут мне приходит в голову, что по крайней мере один из наших многочисленных соседей, которые стоят на своем крыльце и с растущим интересом любуются зрелищем, опередил Клэр. Такое в нашем квартале случается нечасто.

А Стивен тем временем, бормоча что-то неразборчивое, отходит от стены и снова подходит под окно.

— Я люблю тебя, Клэр, — кричит он ей. — Может, я не самый лучший парень в мире, но я всегда хорошо к тебе относился и пытался сделать тебя счастливой. Если ты хочешь уйти, я не могу силой заставить тебя остаться, но я думаю, что после шести лет брака я заслуживаю хотя бы объяснения. Можешь швыряться в меня, чем хочешь.

Стивен падает на колени, как теряющий сознание боксер в последних раундах, и, тяжело дыша, глядит на Клэр. По его грязному потному лицу катятся слезы.

— Я с места не двинусь, пока ты не спустишься и не поговоришь со мной наедине. Мне надоело уворачиваться.

На мгновение воцаряется мертвая тишина. Клэр смотрит на него и швыряет из окна мое рабочее кресло. К счастью для Стивена, ему все-таки удается увернуться. Я бросаюсь влево, а он вскрикивает и отскакивает вправо. Кресло с тяжелым металлическим скрипом приземляется ровно там, где стоял Стив, колесики шрапнелью разлетаются во все стороны. Кролики спасаются бегством, и я недоумеваю, почему мне раньше не приходило в голову нападать с воздуха. Стивен падает на спину и пронзительно кричит от боли, кажется, что он будет так кричать до следующей недели. А Клэр наверху заливается слезами и скрывается в доме.

Я рывком поднимаюсь на ноги и подхожу к Стивену, который все еще лежит на спине и таращится в небо в кататоническом отупении: так бывает, когда укуришься и облака становятся похожими на героев мультфильмов и бывших девушек. Я нагибаюсь поднять колесико, а потом сажусь на траву рядом со Стивеном и от нечего делать кручу его в руках.

— Извини, что так получилось с дверью, — немного погодя произносит он.

— Забудь, чувак. У тебя были на то причины. Прости за сестру. Непонятно, с чего это она. Правда.

— Она действительно уходит от меня, да?

— Кажется, да.

Он поворачивает голову и смотрит на меня, от волнения у него трясутся губы.

— Почему?

Я потираю ладонью холодное металлическое колесико и глубоко вздыхаю.

— Потому что это Клэр, — поясняю я. — Она такая.

С минуту он обдумывает мой ответ, а потом снова смотрит на небо, медленно кивая.

— Я и правда ее люблю, знаешь?

— Знаю.

Он медленно поднимается на ноги, постанывая от натуги. Правая рука Стивена висит плетью, как будто внутри у него отключилось что-то жизненно важное. Прихрамывая, он идет к своему черному «порше», припаркованному у обочины.

— Ты уверен, что сможешь вести машину с ручным управлением? — спрашиваю я.

Он останавливается и оборачивается.

— Нет.

— Хочешь, я отвезу тебя домой?

— Если не сложно.

Я не умею водить машину с механической коробкой передач, поэтому отвожу его на своем «саабе». За «порше» он кого-нибудь пришлет. Если у вас столько денег, сколько у Стивена, в такой ситуации всегда найдется, кого послать за машиной. Он устроился на пассажирском сиденье, закрыв глаза и прислонившись головой к окну, мурлычет что-то тихонько себе под нос, как будто поет дуэтом с двигателем. Улицы переходят в бульвары, потом в шоссе, и вот уже мы молча мчимся на север, к золотым лесам Гринвича, в самое тоскливое время суток, когда вот-вот начнет смеркаться. Стивен выглядит так, будто предпочел бы в случае аварии вылететь через ветровое стекло — мне знакомо это чувство. Я один из его первооткрывателей. Я смотрю на обессиленного, вялого Стивена, и неожиданно меня охватывает жалость к нему. Он женился на любимой женщине, заботился о ней как только мог и все-таки потерял ее. Это непостижимо и несправедливо, но и это чувство мне знакомо. Единственная ошибка Стивена была в том, что он думал, будто Клэр будет любить его всегда. Ошибка вполне понятная — ведь она тоже ее совершила.

— Мне хочется умереть, — говорит он хрипло, когда я, миновав ворота, въезжаю на дорожку, ведущую к его особняку в средиземноморском стиле.

Стивен богат, красив, хорошо сложен, и мне приходит в голову, что, наверное, его впервые бросила женщина. В его глазах стоят слезы, но как бы я ему ни сочувствовал, все-таки я последний, с кем бы он мог об этом поговорить. Потом он пожалеет, что так раскрылся передо мной, но сказанного не воротишь, и он еще больше меня возненавидит.

— Послушай, — говорю я, паркуясь, — я знаю, сейчас тебе кажется, что все из рук вон плохо. Но у тебя шок. Ну, я имею в виду, от тебя ушла Клэр, да тут еще ребенок, — слишком многое нужно осознать и принять. Со временем все уладится.

Он медленно поворачивается ко мне лицом и сверлит меня суровым взглядом.

— Какой ребенок?

Я киваю, опускаю голову на руль, и в мозгу у меня крутится одно: «О, черт!»

Смеркается. Мы с Рассом стоим во дворе и перебрасываемся бейсбольным мячом в последних лучах солнца, а Клэр орет по телефону на Стивена, который трезвонит каждый час по нескольку раз и требует встречи. Вся округа полна приглушенных звуков пригородного вечера — стрекота сверчков, мелодичного лязга собачьих цепей, еле слышного бренчанья воздушных компрессоров и эха шлепков кожи о кожу, когда бейсбольный мяч приземляется в плетеные ладоши наших потрепанных рукавиц. Обычно для меня это полночь — пора дня, когда меня охватывает ощущение абсолютной пустоты жизни, как правило, я сижу на крыльце, успев сделать три-четыре глотка «Джека Дэниелса».

Мне просто нужно немного времени, чтобы все обдумать! Из окна до нас доносится бесплотный голос Клэр — полуплач, полукрик.