Беги, а то заколдую! - Ирина Котова

Упомянутая дщерь довольно скоро предстала перед родительскими очами, раскрасневшаяся и запыхавшаяся.

— Лучше пруты дюймовые на заготовки рубить, чем эти танцы, — сердито сдула она выбившуюся прядь. — Нет, благодарю покорно, — решительно отказала она кузену Вильгельму. — Вы что, сговорились меня тут загнать, как лошадь?

Винни ослепительно улыбнулся, покосился на полковника Горни, делающего ему знаки всей бородатой физиономией, и понятливо улизнул, посчитав долг на сегодня исполненным.

— Ма, папенька, я, пожалуй, домой пойду, — объявила Эбигейл. — Надо секиру поточить, амулеты обновить… ну еще кое-что сделать и всё такое. Времени мало, два дня на подготовку.

Поскольку её величество только что отбыла, возражений от отца не последовало, только напутствие.

— Правильно, кубышечка, подготовься хорошо, чтобы в катакомбах показать-таки этим!

— Умертвиям? — уточнила Эби.

— Да эльфам, — сказал папа Горни с некоторой досадой. — Чтобы, значит, помогла этому эльфёнышу от и до. Спасла там, защитила. Сама Же видишь — немощь немощью. И чтобы долг вернуть, так сказать.

— Хорошо, папенька, — согласилась покорная дочь. Приняла поцелуй в лоб от мамы, шлепок по попе от папы (незаметный, ибо лерд Горни толк в приличиях знал) и отправилась домой.

— Я сегодня буду спать спокойно, — раздался у Флоина Горни за спиной сочащийся сарказмом голос лерда Вудхауса. — Как же, у нашего сына такая защита! Гений некромантии, боевой маг. Девчонка! Нет уж, я не пущу это на самотёк. Два дня есть, чтобы запастить оружием и собрать отряд! Буду готов вмешаться, если сыну будет угрожать хоть малейшая опасность, — глава эльфийского семейства облил папу Горни презрительным взглядом. — Это гномы, может быть, не берегут и не ценят своих детей, а я сделаю всё, чтобы с головы моего наследника не упал ни один волос, — он развернулся на каблуках и ушёл, пока лерд Горни открывал рот с таким видом, будто у него под носом взорвалась новая пушка, не выдержавшая испытания.

— Я не ценю свою бусинку?! Дочь мне не жалко?! — лерд Флоин потряс огромным кулачищем над головой и ушёл в другую сторону.

Леди Агнес повернулась к стоявшей рядом леди Элинор.

— У меня на сердце так неспокойно, — сказала мама Эби тревожно. — Как они там справятся? Кузен Дэррик рассказывает, что нежить эта в катакомбах так и кишит. На вид мерзкие и звук такой противный издают, то ли воют, то ли скрежещут. И как увидят живого, так сразу кидаются. Говорят, что сразу тянутся вырвать сердце и сожрать его!

Бледная леди Вудхаус украдкой смахнула слезинки.

— Королева запретила нам вмешиваться, но я готова нарушить запрет её величества. Что мне тюрьма или каторга, да хоть сама смерть, если я своего сына потеряю!

Леди Горни молча согласно кивала с горящими глазами и крепко сжимала руку эльфийки.

Эбигейл незаметно выбралась по галерее во внутренний двор и через боковой выход пошла тихой аллеей к своему дому. Ранняя ночь была тёплой и безлунной, магические фонарики плавно плыли над головой, освещая дорогу. Ноги ужасно ныли от узких туфель и каблуков, и Эби скинула обувь и пошла босиком. Камни дорожки приятно холодили ступни, Горни невольно улыбалась на ходу, прихлопывая в такт шагам подошвой туфель особо наглых комаров.

— Это ты, Киянка? — произнёс сзади знакомый голос. — А я-то думаю, что за звезда осветила мой небосклон?

— Комплименты, Вудхаус? Тебе грибов в пунш, что ли, добавили? — беззлобно откликнулась Эби.

— Это все влияние твоего декольте, — со смешком не поддался на провокацию Нат и пошел рядом.

Эбигейл оглядела свое богатство и без смущения хмыкнула.

— Да, влияния у меня достаточно. Хорошо, что ты подождал меня, Белоручка, — спокойно перевела она тему. — Я хотела на балу сказать, что нам нужно обсудить твоё испытание. Но отвлеклась, гм, гхм…

— Я тоже хотел предложить и тоже отвлекся, — с иронией согласился Нат. — Что-то ты совсем мелкая, Кругляшочек, — заметил он, чтобы прервать неловкое молчание, наступившее после этих слов. Её голова и вправду доходила ему только до подмышек.

— Это потому, что я босая. Ноги гудят ужасно.

— И у меня, — признался Вудхаус. — Лучше уж за плотоядными жабами прыгать, чем на балах, да?

— Угу, — она оглядела его с ног до головы. — Не хочешь снять сапоги? Босиком хорошо…

Нат посмотрел на ее босые, уже запылившиеся ноги, на свои сапоги, и сожалеюще покачал головой.

— Дорога пыльная.

— А, твоя грязебоязнь, — протянула Эби, но не стала насмешничать, хотя раньше бы не постеснялась. — И откуда это в тебе? Я помню тебя в детстве, ты спокойно играл в вашем дворе и пачкался, как и я. Ты же эльф, дитя природы. Вы в своих священных рощах вообще голышом бегаете, говорят. Вряд ли там земля менее грязная, чем здесь.

— Не бегаем, а степенно ходим, — поправил ее Натаниэль со смешком. — А в остальном — чистая правда.

Эби не ответила, выжидающе поглядывая на него, и он решился.

— Ты знаешь, что у наших семей общее проклятье — мы не можем иметь больше одного ребенка?

— Знаю, — посерьезнела Эби.

Он помолчал.

— То, что я тебе сейчас расскажу, очень личное, Эбигейл.

— От меня — никому, — поклялась Эби и сделала клятвенный знак рукой, словно припечатала.

— Мой отец… неплохой эльф, хотя периодически вынуждал меня делать то, чего я не хотел. Право главы рода, понимаешь? Но несмотря на наши… сложные отношения, несмотря на его деспотизм, я знаю, что он любит меня. И любит детей. Он очень хотел победить проклятье, Эби. Очень хотел еще детей.

— Мои родители тоже, — грустно сказала Горни. — У гномов семьи меньше чем с пятью детьми считаются неполноценными.

— Когда мне было лет восемь, ты как раз куда-то надолго уезжала…

— К бабушке и дедушке, — вспомнила Эбигейл, — мы у них чуть ли не полгода гостили.

— Понятно… родители оставили меня дома, а сами на год уехали в священную дубраву, молиться Матери Эльфов о снятии проклятья. Родители мамы живут за границей, в Чаще, дед со стороны отца ушел в жрецы Матери, бабушка умерла. Отдавать меня на присмотр в чужой дом отец не захотел, мол, наследник Вудхаусов не будет где-то приживалкой, у него есть свой дом и слуги. Так и получилось, что единственной одинокой родственницей, которая взялась за мной присматривать и жить в нашем доме, стала мамина двоюродная тетушка. У нее была куча рекомендаций, потому что она много лет воспитывала настоящих эльфов. Теперь-то я понимаю, что она воспитывала неврозы в эльфах, — тяжело добавил он. — Старая дева, чопорная, вся накрахмаленная. Она меня прямо изводила за малейшее пятнышко на руках и одежде, всё зудела и зудела. Мне ни поиграть, ни побегать было, только сиди, чтобы не испачкаться. Руки вене мыла по сто раз на дню, жесткой щёткой с какой-то едучей жидкостью.