Рыбкин зонтик - Наталья Александрова

— Я тебе верю, в том-то и дело, потому что я проверилавсе, что ты мне рассказал. Группы крови у вас с Романом действительно несовпадают, Андрей Удальцов действительно живет по тому адресу, что ты мне дал.Соседка у тебя такая внимательная, сразу стала спрашивать, по какому я делу ивообще… — я не удержалась от шпильки, но Андрей никак не отреагировал.

«Ты нашла Ларису?» — простучала рука.

— Нет. Я ее не нашла, — спокойно ответилая, — потому что эту квартиру, где вы с ней встречались, она снимала. И ты,разумеется, про это знал. Ты знал, что там я ее не найду, потому и послал менятуда.

«Иначе было бы опасно».

— Спасибо за заботу. Но скажи, пожалуйста, отчего тывыбрал такой сложный путь? Почему ты не скажешь здесь, в больнице, что ты неРоман Лазарев? Ты думаешь, они перестанут тебя лечить? Разумеется, всеудивятся, что тебя обнаружили в машине Романа, возможно, сообщат в милицию. Ночто тебе скрывать? Почему ты не хочешь официально заявить в милиции, что ты —это не он и чтобы они искали его, потому что он, надо полагать, жив?

Рука не двигалась, и я, услышав вслух свои слова, понялавдруг всю их несуразность.

Действительно, ну допустим, я обращу внимание доктора СергеяМихайловича на разные группы крови. Это-то, конечно, бесспорный факт, но дальшеу людей возникнет очень много вопросов. Не доказано, что автомобильная авариябыла подстроена, я могу сколько угодно твердить, что тормозные колодки в машинеРомана были в полном порядке, только кто мне поверит, я ведь не хозяйка машиныи совершенно не разбираюсь в ее устройстве. Я понятия не имею, в какойавтомастерской Роман проводил профилактику. Доктор — человек занятой, так чтопока там дело дойдет до милиции, да придет совершенно незнакомый человек. Ипервым делом он спросит у Андрея, как он оказался в чужой машине и куда делсяее владелец. Андрей не сможет сказать ничего вразумительного, а поскольку Романисчез, то Андрея спокойно могут обвинить в его смерти. А он сам-то жив еле-еле,по словам того же доктора. Так что ничего хорошего такие разборки никому непринесут.

Забинтованная рука снова пришла в движение.

«Я боюсь…»

— Не бойся, — я погладила руку, — ты прав,ничего и никому сейчас нельзя рассказывать, я тебя не выдам. Мы должны самиразобраться во всей этой истории. Вернее, я должна, а ты мне поможешь. Поканаши интересы сходятся. Итак, я не нашла в той квартире никаких следов твоейЛарисы, но зато я нашла там след своего Романа.

Я рассказала ему шепотом о картонном кружочке из бара «Джон Сильвер»,о том, как я получила в том баре наводку и как мне удалось выяснить, что меня,именно меня, заказал близкий человек, почти муж.

Я тут же сказала себе самой, что не права, что Роман вовсене собирался становиться моим мужем и близким мне человеком он никогда не был.И если я была такой дурой, что в течение года не смогла этого понять, то темхуже для меня. Куда уж хуже, когда киллера по моему следу пустили и уже тетяАра погибла ни за что ни про что… Хотя тут она сама виновата…

— И что мы имеем? — закончила я свой горячиймонолог. — Ни черта мы не имеем, остались на том же месте, где и были. Японятия не имею, где скрывается Роман, может, вообще он уже свалил из страны, ябы на его месте так и сделала. Хотя киллера наняли уже после аварии, но Роман вполнемог поручить это своей сообщнице, этой самой Ларисе. Послушай, ты можешьрассказать о ней хоть что-нибудь? Кто она такая, где вы с ней познакомились?Давно ли знакомы, зачем вы потащились в тот вечер за город, хотя это как разневажно? Кто она тебе?

«Мы были близки», — отбарабанила рука.

— «Были близки»! — мгновенно озверела я. —Скажите, как мило сказано! Были близки, а ты про нее ни черта не знаешь! Еслитрахались вы два раза в неделю, то ты так и скажи! А то — близки… тьфу! Давновы были знакомы? Фамилия хотя бы есть у нее?

«Фамилия есть, но думаю, что она ненастоящая…»

— А имя настоящее? Ты уверен, что ее действительнозовут Лариса?

«Почти…»

Вот и разговаривай с ним после этого! Получается пойди туда,не знаю куда, приведи того, не знаю кого!..

Тут я заметила, что рука мумии беспокойно двигается. Онторопился что-то мне сообщить.

«Я тут все думал об этом… Мы познакомились случайно… Онакрасивая…»

— Работает она где-нибудь, что ты про это знаешь?

Рука не шелохнулась, очевидно, Андрею нечего было ответитьна этот вопрос.

— Богатая или бедная? Деньги у нее были?

«По-видимому, да, были».

— Из чего ты сделал такой вывод, что она богатая? Одетабыла дорого, машина у нее хорошая, бриллианты?

«Пожалуй».

Нет, ну повеситься можно от такого общения! Мало того, чтоприходится расшифровывать код, так еще всю информацию из мумии нужно вытягиватьклещами. Разговор называется, приятная беседа.

В глубине души я понимала, что несправедлива к Андрею, чтоон делает, что может, но ведь скоро придёт Оля, и меня выгонят. И снова яничего не узнаю, и буду с тоской просыпаться ночью, и ходить, вздрагивая отмалейшего шороха за спиной. Нет, этому нужно положить конец, и как можноскорее. Что я могу предпринять от себя лично, не надеясь на Андрея?

С милицией на такой стадии лучше не связываться — слишкоммного пришлось бы им объяснять. И то хорошо уже, что следователь Сабашниковперестал меня подозревать в убийстве тети Ары. Могу ли я пойти в фирму Романа иофициально заявить им, что вместо Романа лежит в больнице Андрей Удальцов, чтоподсунули его туда специально и что Роман, надо полагать, жив и слинял куда-тос их деньгами? Определенно, я могу это сделать, потому что в борьбе засобственную жизнь все средства хороши. Раз Роман собирался сбросить меня собрыва в своей машине, а потом, когда у него это не получилось, вообще нанялкиллера, то я сдам его бывшим коллегам без всяких угрызений совести.

Но что лично мне это даст? Я вспомнила, какое безумное лицобыло у этого чокнутого Макса, вспомнила, как смотрел на меня Вахтанг и говорилнарочито спокойно, и поняла, что выслушать-то меня они, конечно, выслушают, нооттуда уже не выпустят. Логика у них очень проста: раз Роман жив, то я должначто-нибудь про него знать. Они замучают меня допросами, а потом убьют, потомучто я для них не буду больше представлять никакого интереса. И Андрея они тожепохитят из больницы и будут мучить, потому что он единственный человек, кто, поих мнению, может хоть что-то знать. Нет, это не выход.

Мысли проносились в голове со скоростью курьерского поезда.Внезапно моей руки коснулся шершавый бинт, это Андрей с трудом дотянулся, чтобыпривлечь мое внимание. Я представила, каких трудов и боли ему это стоило, ипридвинулась ближе.

— Что ты еще хочешь мне сказать? — мягко спросилая. — Не мучайся, тебе нельзя волноваться и двигаться…