Русский Египет - Владимир Беляков

В Кусейр мы отправились пораньше, без труда нашли краеведа. Я приготовился было долго объяснять ему цели нашей поездки. Но стоило мне лишь упомянуть, что мы хотим пройти маршрутом экспедиции русского ученого, как Хусейн перебил меня:

— Голенищева, что ли?

— Да, Голенищева! Вы знаете о нем?

— Конечно! Ведь он немало сделал для изучения Восточной пустыни! Готов поехать с вами в Вади Хаммамат. Только давайте сначала заскочим в городской дом культуры, хочу показать вам одну вещь.

Дом культуры, как и все в этом небольшом городке, был близко. В одном из его залов развернута выставка по истории Восточной пустыни и Красноморского побережья.

— Моя работа! — сказал с гордостью Камаль, когда мы начали осматривать выставку.

Экспозиция представляла собой развешанные вдоль стен стенды с фотографиями и пояснительными надписями. Были там и снимки из Вади Хаммамат, но мы их лишь пробежали глазами: через несколько часов нам предстояло увидеть оригиналы и самим сфотографировать их. Зато задержались возле двух стендов, посвященных архитектурным памятникам города Береника неподалеку от границы с Суданом, ибо подготовлены они были по материалам экспедиции Голенищева 1889 года. Владимир Семенович снял тогда подробный план храма, построенного незадолго до наступления новой эры, во время правления династии Птолемеев.

Забегая вперед, скажу, что в апреле 2000 года я добрался наконец и до Береники. Увы, храм Сераписа, обследованный Голенищевым, как и весь древний греческий город, лежит ныне в руинах и почти полностью засыпан песком.

— Вот и ваш Голенищев! — с улыбкой заметил Камаль, когда мы с любопытством осматривали стенды. — Разве можно забыть такого ученого!

Глотнув на дорогу горячего, очень крепкого и очень сладкого чая, мы, уже втроем, двинулись в путь. До Вади Хаммамат предстояло преодолеть еще почти сто километров горной дороги.

180-километровое шоссе из Кусейра в город Куфт на берегу Нила проложено по старинному караванному пути. Он использовался еще в глубокой древности экспедициями, направлявшимися фараонами из Фив, тогдашней столицы (сейчас это город Луксор неподалеку от Куфта) в страну Пунт — нынешнее Сомали. Ездили іуда египтяне за благовонными смолами, использовавшимися при религиозных обрядах. Вдоль шоссе и поныне разбросаны бог знает когда вырытые колодцы с окружающими их развалинами строений-станций, а на возвышенностях каждые три-пять километров попадаются сложенные из камня башни-маяки.

После завоевания Египта арабами в VII веке караванный путь из Куфта в Кусейр стал дорогой мусульман-паломников, пересекавших затем Красное море, чтобы добраться до священной Мекки. Встречал их и Голенищев: растратившись за долгие странствия, паломники брели домой пешком.

— Вот и Вади Хаммамат, — сказал Камаль, когда мы въехали в узкое горное ущелье. — Еще с полкилометра, и можно останавливаться.

В. С. Голенищев в Каире. Конец 1920-х гг.

«Большие охотники до писания, древние египтяне, как, впрочем, большая часть еще и теперешних туристов, любили во время путешествия нацарапывать свои имена на скалах, камнях, даже на стенах храмов и гробниц, — отмечал Голенищев, — причем нередко эти наивные их graffitti превращались в довольно пространные надписи, в которых упоминалось имя царствовавшего в то время фараона, цель поездки и часто точно указывалась дата, в которую было совершено путешествие. Такими нацарапанными по скалам надписями изобилует долина Хаммамат. Они относятся почти ко всем эпохам египетской истории, начиная с древнейших времен до персов и Птолемеев».

Голенищев не был первым египтологом, кто посетил Вади Хаммамат. Лет за сорок до него там побывал известный немецкий ученый Лепсиус, издавший затем большинство надписей. Но оставалось неясным, насколько полно эти надписи собраны. Кроме того, Лепсиус переводил и издавал их по так называемым эстампажам, которые делали за него другие. Эстампаж — это когда на камень накладывается бумага и заштриховывается карандашом. При такой технике на ней вместе с надписями остаются и трещины в камне, мешающие затем правильному прочтению.

Мы бросили машину на обочине и отправились к черным, совершенно гладким, будто отшлифованным, скалам. Их и использовали египтяне как своего рода альбом. От обилия надписей и рисунков разбежались глаза.

— Сколько же их всего? — спросил я у Камаля.

— По последним подсчетам, во всей долине примерно две тысячи триста. Больше всего их именно в этом месте.

Защелкали фотоаппараты. Я делал снимки и вспоминал прочитанную накануне статью Голенищева об экспедиции в Вади Хаммамат. Какая из этих надписей рассказывает о путешествии в страну Пунт группы египтян под началом некоего Ганну в XXI веке до нашей эры? Ее подробно приводит в статье Голенищев. Ну а какая повествует о работе группы каменотесов, посланных в Вади Хаммамат примерно в это же время, чтобы изготовить саркофаг для фараона Ментухотепа III? Владимир Семенович перевел и ее. Он вообще открыл немало новых надписей, а переводы некоторых, сделанные Лепсиусом, уточнил.

Что Вади Хаммамат — не только середина караванного пути к морю, но и мастерская древних ваятелей, я понял, едва перейдя шоссе. Прямо напротив скалы с посланиями потомкам оказались развалины поселка каменотесов. В одном из домов я наткнулся на половинку саркофага. Приглядевшись, увидел вторую его половинку чуть выше, на скале. Видно, не удержали рабочие тяжелый груз, когда спускали его со скалы в ущелье.

— А теперь давайте подъедем к колодцу, — предложил Камаль. — Он тоже исторический.

Колодец, лежащий километрах в четырех от ущелья, описан у Голенищева: «круглый, выложенный камнем, метров пять в поперечнике». Известен он с незапамятных времен, а свой теперешний вид приобрел в начале XIX века. «На юго-восточном крае колодца устроена довольно круто спускающаяся к уровню воды лестница. Поблизости от колодца сохранились остатки окружавшей его, по всей вероятности, римской стены, а между стеной и колодцем лежат пять неоконченных и частью сломанных каменных саркофагов», — писал Владимир Семенович. Могу засвидетельствовать: саркофаги лежат и поныне, и следы стены вполне заметны. Воду из колодца я попробовать не рискнул, хотя и не поленился спуститься к ней, преодолев 130 ступеней.

— Какая тут глубина? — спросил я у Камаля, поднявшись наверх и пытаясь отдышаться.

— Двадцать пять метров, — последовал ответ.

По пути назад вновь проехали Вади Хаммамат и вскоре остановились передохнуть в чайной у поста ГАИ в местечке Вади Фавахир. Знаменито оно тем, что при фараонах там были золотые прииски. Сохранились и шахты, и остатки домов рабочих. В 1930-е годы добыча золота возобновилась, но четверть века спустя прииски были вновь заброшены.

— Надо будет внести через Народный совет предложение министру культуры соорудить в Вади Хаммамат площадку с навесом для автомашин, установить пояснительную табличку, — сказал Камаль, помешивая сахар в стаканчике с чаем. — А то люди едут мимо и даже не догадываются, что за чудо рядом с ними. А так увидят площадку для отдыха — остановятся, может, кто потом откроет кафетерий. Пойдут посмотрят надписи, рисунки. Узнают частичку прошлого своей страны. Да и иностранные туристы начнут приезжать — ведь от Луксора всего каких-то полтораста километров…