Соперница Аладдина. Шахразада - Шахразада

Второй судья, отсмеявшись, с опаской покосился на крысолова и наклонился к уху бургомистра:

– Может, отсыпать ему горсть золота? Так… немного, для виду… А потом обложить податью людей победнее, кто вовсе не пострадал от крыс, потому что и так ничем не владел.

Но бургомистр от него отмахнулся. Откашлялся и голосом важным, но отечески ласковым сказал:

– Дело сделано. Надо, как обещано, расплатиться. По трудам и плата. Кошель серебра и выход из города через любые ворота.

А незнакомец тут же показал себя полным невежей. Кошелька не взял и, даже не поклонившись, повернулся спиной и вышел из зала. Тут уж совсем развеселились бюргеры. Славно вышло: разом избавились и от крыс, и от крысолова. Громко звонят колокола главного собора. Все бюргеры с женами и слугами отправились к воскресной обедне.

И никто из них не слышит, что снова на площади запела дудка.

«Можно! Можно! Можно! – поет дудка. – Сегодня все можно! Я поведу вас в зеленые рощи! На медовые заливные луга! Босиком по лужам! Зарыться в сено! Можно! Можно! Можно!»

Топот маленьких башмаков по деревянным лестницам, по каменным ступеням… Из всех дверей выбегают дети. Бросив игру, бросив прялку, на бегу подтягивая чулок, дети бегут за крысоловом, жадно ловя звуки дудки. Из каждого дома – дети. На каждой улице – дети. Падают, разбивают коленки, потрут, подуют и бегут дальше. Веселые, с липкими пальцами, за щекой сласти, в кулаке горсть орехов – дети, сокровище Гамельна. Вот уже городские ворота. Дети с топотом пробежали по подъемному мосту. А крысолов уводит их по дороге, мимо вересковых холмов все дальше, дальше…

Шли годы. Однажды забрел в осиротевший Гамельн слепой странник. За несколько медных монет пустил его трактирщик погреться у теплого очага. Слышал слепой, как стучат о деревянный стол кружки с пивом. И кто-то сказал:

– Откуда ты пришел, старик? Потешь нас рассказом почуднее, и я, так и быть, поднесу и тебе кружку с пивом.

И слепой старик начал рассказ:

– Много земель исходил я, и вот куда однажды привела меня судьба. Трудно слепцу вести счет времени: по теплу, идущему от солнца, по холоду, идущему от ночного неба, отличаю я день от ночи. Долго блуждал я по дремучему лесу. Вдруг услышал я звон колоколов. Для слепца звуки – то же, что для кормчего свет маяка. Так, идя на звон колоколов, подошел я к какому-то городу. Стражники не окликнули меня. Я вошел в ворота и побрел по улице. Чутко прислушивался я ко всем звукам, стараясь понять, не завела ли меня судьба в недоброе место.

И не мог я не подивиться. Слышал я вокруг себя только молодые голоса. Как птица летал вокруг меня смех. В этом городе больше бегали, чем ходили. Кто-то вприпрыжку обгонял меня. Кто-то бежал мне навстречу. Слышал я, как мяч ударялся в стену. Все голоса были звонкие. Все шаги легкие, быстрые. И тогда понял я, что этот город населен одними юношами и девушками. И показалось мне: сложен весь этот город из светлого камня и солнечных лучей.

Был я радушно принят в первом же доме, куда постучал. А когда спросил я, как зовется этот город, странную сказку рассказал мне мой юный хозяин. Думаю, посмеялся он над бедным стариком, но я не сержусь на доброго юношу. Вот что рассказал он.

Когда были они маленькими детьми, увел их из родного города человек в зеленой одежде, игравший на дудке. Видно, был это сам дьявол, потому что завел он их прямо в глубину высокой горы. Но не хватило у него власти, чтобы загубить невинных детей, и после долгих скитаний во мраке прошли дети сквозь гору и очутились в безлюдном, диком месте.

Тогда из лесу пришли лани и кормили самых маленьких своим молоком. Без труда приручались дикие козы. Сначала жили дети в шалашах, а потом стали строить город. И легко поднимали они огромные камни, словно камни сами хотели сложиться в стены и башни…

И когда кончил слепец свой рассказ, услышал он старческие вздохи, глухие рыдания, идущие из самой глубины души. Глухой кашель и стоны. Тогда понял странник, что вокруг него одни старики. И весь город показался ему мрачным, печальным и сложенным из темного камня.

В волнении, прерывающимися от слез голосами стали спрашивать старики:

– Но где же, где же, в какой стороне лежит тот юный, светлый город?

Но ничего не мог им сказать нищий слепой странник.

Умолк Недис-рассказчик.

– Какая странная сказка, словно вовсе и не сказка…

– Воистину это так. Ибо есть в городе Гамельне, где я бывал сам, Беззвучная улица. По ней я прошел четырежды. Говорят, что никогда она не слыхала ни песни, ни даже стона скрипки или воя валторны. Шаги на этой улице кажутся почти неслышными, словно крадутся по ее камням привидения, узнавшие свой последний час… Видел я и надпись на стене старой городской ратуши: «В тот страшный год чародей-крысолов выманил из Гамельна звуками своей флейты 130 детей, и все они погибли».

– Так никто и не узнал, куда делись все дети города?

Рассказчик отрицательно качнул головой.

– Никто и никогда…

Повисла тишина. Сафият с трудом приходила в себя. О да, эта сказка не похожа ни на что из услышанного ранее. Выходит, ее гость все-таки сдержал слово – и смог поведать историю, более чем далекую от счастливого конца. Сафият задумалась.

И пришла в себя от прикосновения… О нет, от страстных объятий, в которые ее заключил гость. Только тогда она смогла ощутить, что вновь, как вчера, возлежит на собственном ложе, что и рассказчик, и она сама наги, а свет луны вовсю хозяйничает в опочивальне. Пергамент же, как это случилось вчера, вновь остался внизу, вместе с яствами, к которым ни она, ни гость так и не притронулись.

«Он колдун, клянусь! Он злой маг – я не помню ничего: ни как поднималась наверх, ни как потеряла платье… Не помню, что было еще миг назад! Клянусь, он настоящий колдун! – Сафият задрожала от страха. – Он заворожил меня…»

Недис, как это часто бывает с мужчинами, все понял по-своему. Он самодовольно усмехнулся, уверенный, что Сафият дрожит не от страха, а от едва сдерживаемой страсти.

– Еще миг, моя греза… Еще миг, и я стану твоим. Но прежде ответь, понравилась ли тебе сказка?

Сафият приподнялась и взглянула на Недиса.

– Ты о чем, мой удивительный гость?

– Вот если бы ты была наставницей в школе, а я учеником, который только что закончил отвечать урок, какой бы ты балл мне поставила?

Сафият честно задумалась.

– Вероятно, я бы поставила тебе высший балл за историю, ибо она более чем необычна. И низший балл за то, что не оправдались ожидания слушателей и надежды на благополучный исход.

Недис усмехнулся.

– Высокие оценки, что и говорить. Клянусь, я заслужу сегодня еще одну…

И гость прильнул к шее девушки в долгом поцелуе. Сафият не шевелилась.