Великий поворот. Как Америка отказалась от свободных рынков - Тома Филиппон

дает еще один пример успешной конкурентной политики в Европе. Национальные государственные монополии традиционно доминировали на телекоммуникационных рынках ЕС, но начиная с 1988 года в результате принятия ряда нормативных актов началось движение в сторону открытия конкуренции[56].

Сочетание регулирования доступа к рынку ex-ante и принуждения к исполнению норм ex-post сделало телекоммуникационные рынки ЕС более конкурентными. На этих рынках конечным потребителям и бизнесу стал предоставляться более широкий выбор, доступные цены, высокое качество и инновационные услуги. На рис. 8.4 сопоставляются телекоммуникационные тарифы во Франции и США.

В этом случае Франция вновь дает замечательный пример. В конце 1990-х годов компания Free была провайдером услуг интернета и входила в основанную предпринимателем Ксавье Ньелем группу Illiad. Для доступа в предоставляемый Free интернет не требовалось подписки или депозита на телефонном номере. Важнейшей политической проблемой 2000-х годов было разукрупнение монопольных предприятий, в результате которого действующий на этом рынке оператор France Telecom был принужден сдавать в аренду местные линии связи (провода между базовой станцией и домом или офисом абонента, что иногда называется «последней милей»). Процесс разукрупнения должен был начаться в 2000 году, но он был отложен до конца 2002 года из-за длительной юридической борьбы между France Telecom и французским регулирующим органом. Разукрупнение было важным шагом для развития быстрого доступа в интернет во Франции.

Сегодня Free Mobile является провайдером беспроводных услуг группы Iliad. Когда эта компания получила в 2011 году лицензию 4G, она стала важным конкурентом для действующих компаний, что немедленно оказало на них непосредственное воздействие. До 2011 года во Франции тарифные планы для смартфонов, включающие ограниченные пакеты передачи данных и несколько часов разговоров, стоили от 45 до 65 евро в месяц. Free Mobile предложила за 20 евро безлимитные звонки, безлимитные сообщения SMS и MMS, а также безлимитный интернет со снижением скорости после 3 ГБ. Число клиентов Free Mobile быстро выросло, с примерно 2,6 миллиона в первом квартале 2012 года до более чем 8,6 миллиона в первом квартале 2014 года. В настоящее время рыночная доля этой компании составляет примерно 20 %, и она намерена увеличить ее до 25 %.

Потребители получили масштабные выгоды. Трое старых участников рынка – компании Orange, SFR, и Bouygues – отреагировали на действия Free Mobile запуском собственных бюджетных брендов и предложением контрактов за 20 евро. Если до этих событий телекоммуникационные тарифы во Франции были на 15 % выше, чем в США, то три года спустя они стали на 25 % ниже.

РИСУНОК 8.4. Сопоставление телекоммуникационных тарифов во Франции и США. Французские тарифы конвертированы в доллары по рыночному обменному курсу. Вертикальной линией обозначен вход Free Mobile на рынок 4G.

ИСТОЧНИК: ICP.

Теория европейских свободных рынков

Давайте теперь вернемся к нашей главной загадке – что произошло в Европе и почему? Мы с Германом Гутьерресом провели исследование, чтобы попытаться понять, как Европа стала страной свободных рынков, и предложили объяснение в двух частях.

Прежде всего, данное исследование показало, что, хотя институты ЕС выглядят как американские, существует тонкое, но важное различие – они более независимы. Как мы уже объясняли, институты ЕС похожи на американские с точки зрения целей, сферы охвата и доктрины. Однако им предоставляется больше политической независимости, чем их американским аналогам. Это относится и к двум ведущим наднациональным институтам – Европейский центральный банк не подчиняется тому же уровню парламентского надзора, что и Совет управляющих Федеральной резервной системы, а Генеральный директорат по конкуренции более независим, чем Министерство юстиции или Федеральная торговая комиссия США.

Это может удивить, поскольку несколько противоречит распространенным представлениям о предпочтениях европейцев и американцев. Неужели европейцы предоставили Европейскому центральному банку столь широкие полномочия, потому что лучше американцев изучали труды Милтона Фридмана? Предоставили ли они Генеральному директорату по конкуренции большую свободу, потому что верили в свободные рынки?

Представляется, что это неправдоподобно. Напротив, мы доказываем, что переговоры между суверенными государствами ведут к созданию наднациональных институтов, сфера политической независимости которых шире, чем это выбрал бы средний политик. Мы построили формальную экономическую модель, которая предсказывает подобное развитие событий при помощи аппарата теории игр. Представьте себе мир, в котором политики и государственные служащие создают регулирующий орган и могут сделать его более или менее независимым от бизнеса и политического влияния. Наш ключевой вывод заключается в том, что степень независимости регулятора намного выше, когда он является общим для двух стран, чем когда каждая страна создает свой собственный регулятор.

Объясняется это следующим образом – политики больше беспокоятся о том, что регулятор будет захвачен другой страной, чем то, что их привлекает возможность захватить регулятор самостоятельно. Французским и немецким политикам может не нравиться сильный и независимый антимонопольный регулятор в своей стране, но еще меньше им понравится, если на этот институт будет оказывать влияние другая страна. В результате, если они договорятся о каком-либо наднациональном институте, он будет склонен действовать более независимо. Именно так Монне убедил Аденауэра в 1950 году принять План Шумана[57].

На основе нашей теории можно сделать три проверяемых прогноза:

1. Созданный по соглашению стран ЕС регулятор будет более жестким и независимым, чем старые регуляторы отдельных стран.

2. Страны со слабыми институтами выиграют от наднационального регулирования в большей степени.

3. Отдача от лоббирования в Европе снизится или, по крайней мере, увеличится в меньшей степени, чем в США.

Данные прогнозы проверены и подтверждены в нашей статье (Gutiérrez and Philippon, 2018a). Я уже описал в этой главе длинный список усилий по дерегулированию, которые были предприняты Европейской комиссией. Данные усилия были и остаются решающим фактором успеха Единого рынка.

Реформы товарных рынков

Рассмотренные нами на рис. 8.1–8.4 данные о регулировании товарных рынков отражают реформаторские усилия, предпринятые странами ЕС. Из этих данных можно сделать вывод о том, что они как минимум догоняют США. Эти реформы являются результатом обдуманного политического выбора. На рис. 8.5 показано среднее число реформ товарных рынков в странах ЕС. Создание Единого рынка явно сопровождалось значительными реформаторскими усилиями.

Нашу теорию также подтверждают детальные данные о конвергенции регулирования товарных рынков в разных странах мира. На рис. 8.6 показана эволюция регулирования с 1998 по 2013 год по отношению к 1998 году. Отрицательный наклон иллюстрирует процесс конвергенции. В странах с изначально высоким уровнем регулирования происходит его более сильное снижение. Другими словами, они догоняют США и Великобританию. Конвергенция в сторону меньшего регулирования носит глобальный характер, но в странах ЕС этот процесс идет быстрее, чем в других странах. В 1998 году регулирование в Португалии и Чешской Республике находилось примерно на уровне Мексики, а в Польше – на уровне Турции. Сегодня эти европейские рынки значительно свободнее, чем их зарубежные аналоги. Разница в наклонах двух линий для стран ЕС и стран, не входящих в ЕС, статистически значима и согласуется с нашей теорией.

РИСУНОК 8.5. Реформы товарных рынков в Европе

ИСТОЧНИК: Duval et al., 2018.