Очень страшно и немного стыдно - Жужа Д.

Все верно. Все верно. Мне уже шесть лет. И чего я добился? Все чего-то ждал. А чего ждал? Давно ведь уже все понял. Уже сколько лет этого адского одиночества? И поговорить не с кем. Они всё про криль, про камни для гнезда или сплетни какие – все пустое. А уж если заведешь разговор об устройстве мира или, например, про воду как информационный накопитель, так сразу сойдешь за больного, и слушать даже не станут. Пусть бы спорили, я согласен и поспорить, но они же просто думать не хотят. Разговоры пустые, о рыбе, ужасы про морских львов, глупости всякие, какая молодежь нынче никчемная, а сами-то, сами-то что? Давно закостенели, мозгами съежились. От берега до гнезда, от гнезда до берега, кто у кого камни ворует, вот и вся жизнь. Я понимаю, потомки важны, конечно, но если каждое поколение живет для того только, чтобы вырастить следующее, то грош цена такой жизни. Как он там говорил – “взаимная усталость ради и во имя друг друга” – вот что это за жизнь? Как верно! Черт побери. Как хорошо, что наконец решился! Как хорошо, что я ее нашел. Они делают что-то невероятно важное, что-то другое, что-то значимое! Может, конечно, это все звучит так, что я перед ними заискиваю, унижаюсь – словом, прошу чего-то, но это не так, я с ними потому, что они не про гнездо, не про жратву и не про то, что и как делают другие. Они про идеи.

Но ее увели. Что же мне теперь делать? Я сам все испортил. Все этот мой чертов громкий визг. Я ее благодарил, кричал о том, как счастлив, и они меня услышали. Сидел бы тихо – ничего бы не случилось. Нет, разорался как дурак. Вот теперь ее держат где-то наверху. Даже голоса ее не слышно, а меня переселили сюда, на палубу, налили воды в бак и думают, что помогли. Ничего не поняли. И объяснить я им ничего не могу. Что за уродство! Пойду туда, где они дышат, через палки с огнем. Там обычно все разговоры. Если хочешь чего-то понять, иди туда.

Какой ветер. Какой ужасный ветер. И холодно. Они думают, что всем, кто отсюда, холод нипочем. А мы его ненавидим. Я должен им объяснить.

– Смотрите, как он кричит! Какой смешной!

– Конечно, его забрали из родного дома, вот он и возмущается.

– Бедный зайчик, скучает, поди, по своим! Скоро, скоро вернем тебя домой! Домой хочет, рыбки свежей поесть!

О чем они, глупцы? У меня только здесь шанс появился! Я за это многое отдать готов, и голодать, если нужно, но только бы увидеть, как там еще бывает. Два года назад здесь были люди цвета камня – они говорили про солнце, что оно там у них всегда, что снег они видят впервые, играли с ним, словно птенцы. Потом помню, давно уже, к нам один из наших, из Адели прибился, говорил такие вещи, от которых у меня голова кругом шла, про какой-то мох, что ли, что величиной с наши горы, про земляные водоросли с разноцветными листьями, про колонии людей. Я потом несколько дней не спал. Только бы меня взяли с собой! Только бы не оставили!

– Слушайте, ну как смешно кричит! Я даже повторить так не смогу.

А сами-то как кричат, да еще все по-разному. Интересно, как они нас называют, не помню? Говорил же мне тот, который к нам прибился, этот, из Адели. Забавный такой. Мы называли его убийцей, за глаза, конечно, – у него белые пятна были, как у косаток. Что с соседями-то ругаться? Мы этого не любим. Бывало, поспоришь с кем, но ненадолго – отходчивые все. Покричал, отошел, постоял и все забыл.

Да, неплохой был этот из Адели, но к своим уплыл. А тут у меня друзей нет. Был сосед, вроде ничего, и то какой-то скучный, так, если только поржать, а говорить с ним бесполезно.

Я вообще раньше, маленьким, все мечтал: вот будет мне три-четыре года, и я весь мир переверну. Смешно сейчас, конечно, вспоминать, но ведь было же желание. Было.

Мне как-то даже сон приснился, что я лежу на водорослях, они почему-то горячие, и вода рядом горячая, золотая и вся пузырями, и все такое цветное, аж глаза режет. Проснулся – а вокруг снег метет, жалит иголками и серость одна вокруг, где вода, где небо, не разберешь. И потом часто этот сон вспоминал – уткнешься в камень и дремлешь. Фантазируешь. Вот и все мои развлечения. Со стороны кажется, что я от ветра закрываюсь, а я просто стою так, чтобы другие пингвины с глупостями не лезли. Да. Невесело тут жить и непросто. Столько наших уже погибло. Некоторые, конечно, по глупости. Я тут тоже чуть не угодил. Меня не так давно морские львы со льдины смывали: налетят, так чтобы волна по льду неслась, раскачивают, так что не удержаться, я уже думал, точно конец, но потом отвлеклись в воде на кого-то. Просто повезло, иначе бы уж съели. Так что на судьбу наговаривать не буду.

А может, я так уехать хочу потому, что я другой, может, во мне кровь какая замешана, может, мутация. Или что? Сосед говорит – это депрессия или нехватка витамина Д, но я не думаю, я его с рыбой достаточно получаю, может, что-то действительно со мной не так?

Интересно, а что с ней? Она тоже необычная. Она нервная. Она меня с собой взяла. Белая комната. Вода. А они меня на палубу вынесли, в грязное корыто. Я знаю, они в нем чехлы для ног мыли. Я видел.

Как быстро нынче темнеет. Скоро опять холод и темнота. Вчера здесь поджигали чучело человека, подвесили на кране для “Зодиака”, и чучело горящим призраком летело за кораблем. Красиво! А потом ночью целовались двое. И еще нервно курил капитан. И архитектор. И пьяный бегал человек и кричал. И еще я видел спящего человека, который шел не просыпаясь. В пижаме, прошел по баку, а потом с безучастным белым лицом вскрывал какую-то дверь. Взломал и ушел, точно робот. Как мне повезло, что я подошел к ней. Она обернулась. А потом меня поняла. Я же ко многим подходил, но все отступали.

Что это? Уже утро? Я что, заснул? Зачем вы меня в полотенце? Зачем? Не нужно меня никуда нести! Нет! Не нужно на берег! А-а-а-а-а! Так не пойдет. Опять сюда?! Как же это? Я не хочу сюда!

– Смотрите, как разволновался! Радуется, своих почуял! Благодарит нас. Ну, чего уж, – это наш долг. Мы же природе не враги.

О чем это они? Что за шутки!

– Счастью своему не верит. Все, дорогой, не волнуйся. Вернем тебя. Целого и невредимого, откуда взяли.

Да что за идиотизм! Я не хочу туда! Я хочу с вами, я хочу мир посмотреть! Где она? Где она, спрашиваю?

– Да не волнуйся ты так, немного потерпи. Сейчас уже дома будешь. Как разволновался! Сейчас, сейчас! Где, как говорится, взяли, туда и вернем!

Не хочу! Не трогайте меня!

– Как переживает, бедняга! Теперь точно будет людей бояться. А все из-за нее. Был спокойный пингвин, а теперь нервный.

Оставьте меня в покое!

– Даже щиплется! Перепугался. Скоро, скоро домой, потерпи уже. Полотенце сползло. Накиньте, накиньте, и уж тогда я его возьму. А то щиплется со страху! Не доверяет теперь никому.

А-а-а-а-а!

– Бедный, настрадался! Отплывайте, отплывайте, что вы так копаетесь? Ну, быстрее, быстрее. Поставьте рюкзак в ноги и не вставайте, а то лодку перевернете. Не вставайте, говорю. Так он нас благодарит. Не вставайте, сколько можно повторять, а то раз – и перевернемся, а в воде долго не продержимся. Давайте скорее на корабль, капитан хочет сразу же в обратный путь. Уже из всех графиков выбились. Боже ты мой.