Тайна императорской канцелярии - Александр Косарев

В первый же свободный от рабочей смены день я отключил телефон, обложился всеми скопившимися у меня материалами и погрузился в глубокие раздумья. Теперь, будучи твердо уверен в том, что события с семью бочонками разворачивались вовсе не вблизи Днепра, а где-то на севере Беларуси, я все внимание сосредоточил именно на этом районе. Рассматривая карты, я постепенно пришел к выводу, что существовал еще как минимум один крупный обоз с трофеями, который двигался из центра Витебской области на запад или юго-запад. Это было естественно. Там действовал крупный корпус Удино, и территорию он захватил приличную. Можно вполне обоснованно предположить, что данный обоз после неудачи под Полоцком отходил к почтовому тракту Борисов – Москва и при этом охранялся тем самым гренадерским батальоном, о котором упоминал Семашко. Маршрут его продвижения (вчерне, разумеется) французским командованием намечался как Полоцк – Браслав – Видзы – Борисов (или Вильно). Обоз вывозил не только награбленное за несколько месяцев оккупации имущество, но и самое главное – армейскую кассу увязшего в боях с ополчением Витгенштейна французского гренадерского корпуса. И вот здесь начали вырисовываться совершенно иные перспективы, особенно когда я в очередной раз перечитал письмо о кладе у озера Рака.

Настоятельно требовалось понять, какая веская причина заставила обозников закопать свой груз как минимум с двух десятков подвод вблизи ничем не примечательной деревеньки Майшули. Ведь от города Браслава (где обоз наверняка останавливался на большую ночевку) до той деревни всего три версты. До какого-либо конечного пункта данному обозу было еще слишком далеко, а солдаты охраны отчего-то озаботились спешным сокрытием значительной части добычи. На дворе еще стояла относительно теплая осень, и ни о каком массовом падеже лошадей (как было в корпусе у того же Евгения Богарне) не могло быть и речи.

Единственно разумное объяснение связано с теми «летучими» кавалерийскими отрядами генерала Властова, которые часто и небезуспешно тревожили французов и прусаков на совершенно не охранявшихся ими транспортных коммуникациях. Особенно это касалось местности южнее Браслава. И, разумеется, погода, погода, погубившая планы не одного блестящего завоевателя. Вот что по этому поводу писал мой белорусский корреспондент:

«На копии карты Браславского района можно разглядеть основные особенности окрестностей Козян и Видз. Территория к югу от Видз – плоская низина, залесенная и болотистая. Дороги от Козян на Видзы и на Шарковщину в периоды дождей и таяния снега дочти непроходимы. Эту особенность отмечают многие исторические источники…»

И действительно, если внимательно посмотреть на карту Витебской области, то сразу же можно отметить одну очень интересную особенность трассы Браслав – Видзы. Дорога эта в трех верстах на запад от Браслава проходит по узкому и

заболоченному перешейку, протянувшемуся между двумя достаточно крупными озерами. С военной точки зрения это просто идеальное место для организации всякого рода засад и заслонов. Свернуть куда-либо с единственной дороги совершенно некуда, маневра никакого ни для пехоты, ни для кавалерии. Можно двигаться либо вперед, либо назад. Вероятно, командир французского конвоя по выходу с последнего бивуака получил от разведки сведения, что впереди его ждет неприятный сюрприз подобного рода. Вот поэтому он и поспешил поскорее избавиться от всех сковывающих его массивных и перегруженных добычей экипажей. И, преодолев столь неприятное место, он не мог быть уверен даже в относительной безопасности последнего доверенного ему ценного груза. Скорее всего, весь остальной путь к еще довольно далеким Видзам превратился для гренадерского батальона в беспрестанную битву, во время которой приходилось напрягать все силы, чтобы хоть немного оторваться от преследователей. Но как это было сделать, если они передвигались пешим строем, а наши гусары скакали на лошадях?

Весьма кстати вспомнилась история, впоследствии озвученная Семашко. Он утверждал, что перед захоронением семи бочонков золотой фургон с кассой охраняли только несколько военнослужащих. А остальные-то куда делись? Куда же испарился целый батальон кадровых военных? Ведь они, по словам нашего неудачливого кладоискателя, должны были охранять ценности до последней возможности. Разумно предположить, что основные силы гренадеров элементарно прикрывали тылы спешно удирающего кассового фургона. И ясно, что долго прикрывать его у них просто не было физической возможности. Недаром же в конце концов французами было принято решение избавиться и от этого золота – ведь на кону стояли жизни солдат, все еще остающихся в строю. Итак, появилась очередная рабочая гипотеза, но ее, равно как и все прочие, еще предстояло проверить на местности.

Осталось еще раз вернуться к истории захоронения неких «скрабов» вблизи деревеньки Майшули. Ведь этот эпизод являлся одним из ключевых во всем расследовании. Почему французы закопали свои пожитки именно в данном районе, мне уже понятно. Вопрос в другом: почему свое захоронение они устроили именно вблизи озера Рака. Оно лежит от Майшули гораздо дальше, нежели другое озеро – Дривята. Почему же обозники не устроили свой тайник у этого, куда как более близкого к деревне водоема? Вопрос легко разрешить, если вспомнить о капризах погоды той далекой поры. Стояла очень дождливая осень. И, конечно же, подъехать на телегах через страшно заболоченную долину к водному урезу относительно близкого озера Дривяты было совершенно невозможно. Иное дело – озеро Рака. Хотя оно находится от Майшули примерно за полкилометра к западу, зато в его сторону ведет протяженная, значительно приподнятая над окружающей местностью песчаная полоса. Мало того, что по ней можно было без проблем доехать практически до самого берега озера, так еще этот холмик прикрывал, и надежно, интенсивно работающих лопатами французов от нескромных взглядов посторонних.

Теперь известно: это не спасло их от глаз пронырливых ребятишек, но тем не менее уберечь клад все же позволило. Техники для быстрой откачки воды и озерного ила в те времена не существовало, и топкий берег гарантированно обеспечивал недоступность спрятанного имущества. Вот уж воистину – видит око, да зуб неймет! Заодно становится понятным и то, почему парочка французов, объявившихся в Майшулях в 1912 году, не занялись извлечением старинного захоронения немедленно. Ведь наверняка они имели при себе достоверное описание особых примет клада. Им предстояло лишь уточнить местонахождение зарытых сто лет назад сокровищ.

Прощупывая стальными стержнями мягкие иловые отложения, они (за несколько-то месяцев) без труда определили, где и на какой глубине залегает нечто твердое и прямоугольное, оставалось только извлечь находку. Но сделать это без многочисленной, оснащенной хорошими насосами команды тогда было совершенно невозможно. К тому же общая масса спрятанного богатства наверняка была столь велика, что унести все двум мужчинам было просто не по силам. Вот они и отправились в родную Францию – собирать средства и специфический инструментарии для организации заключительной экспедиции. И только то, что их родина была вскоре втянута в мясорубку Первой мировой войны, помешало осуществить задуманное.

И если решить задачку гренадера мне так и не удастся, то можно было бы летом попробовать поискать захоронение вблизи Майшулей.