Бесы в красной гостиной - Валентин Логунов

Василий Лихачев: «Несомненно, политика Татарстана направлена сегодня на изменение статуса республики по отношению к России. Но не правы те, кто говорит, что Татарстан хочет отделиться от России и, более того, разваливает Федерацию. После долгой работы мы предложили России новый, на наш взгляд, оригинальный в политическом плане подход к разрешению проблемы. Мы стараемся исходить из таких принципов как уважение суверенитета Российской Федерации – при обеспечении и реализации суверенитета Татарстана».

Осторожные запевные к беседе слова Василия Лихачева (хотя и они определенно намекают на то, что Татарстан хочет строить отношения с Россией на равных, как это делается между суверенными государствами) другие представители республики поправляют и ужесточают.

Рафаиль Хакимов: «Татарский народ всегда жил мечтой о восстановлении государственности. …В России давно назрела необходимость децентрализации, замены управленческих монстров структурами, способными обеспечить нормальные федеративные отношения».

Алексей Колесник: «Политика суверенизации Татарстана не отличается от стремления России к суверенитету. Ведь российский центр, как и ранее союзный, объективно не в состоянии управлять таким огромным государством, если вся власть сосредоточена в центре, а местные органы являются лишь исполнителями».

Марат Галеев: «Сегодня субъектами рынка становятся не только отдельные предприятия, но и новые государства. А Татарстан в силу своей специфики интегрирован в экономику не только России, но и всего бывшего Союза. Поэтому естественно стремление республики быть полноправным субъектом рынка и иметь с партнерами связи без посредников» (то есть без России. – Авт.).

Василий Лихачев на этот раз поправляется: «Главное, чтобы Россия поняла: речь идет не просто о приобретении Татарстаном государственности, большей самостоятельности в сфере политики, экономики и так далее. Речь идет о создании равноправного союза с Российской Федерацией. …Текст федеративного договора вызывает у нас серьезные замечания. Например, Татарстан не согласился с тем, что суверенным республикам, краям и областям предоставляются (внимание! – Авт.) почти равные права. Это нонсенс, когда равные права имеют (ещё раз внимание! – Авт.) административные и государственные образования. … Наиболее цивилизованной формой урегулирования взаимоотношений является двусторонний договор на равноправной основе. Это позволит реализовать право каждого народа – в данном случае народа Татарстана – на самоопределение».

Рафаиль Хакимов: «Наш суверенитет дался нам нелегко. И поэтому мы хотим, чтобы Российская Федерация признала его в той форме, в которой он был провозглашен. Это одна из гарантий нашего суверенитета. Другая заключается в том, что Татарстан будет признан международным сообществом».

А что же российская сторона? Она очень аккуратна в своих суждениях и оценках.

Геннадий Бурбулис: «Позиция Татарстана по отношению к федеративному договору была специфическая. Она во многом объяснялась особенностью развития политических процессов в республике в последние годы. …Необходимо исключить такие решения, которые могли бы обострить ситуацию, стимулировать новые сложности в наших взаимоотношениях».

Вопрос журналиста: «В чем главные причины стремления Татарстана к изменению своего статуса по отношению к Федерации?».

Геннадий Бурбулис: «Хочу надеяться, что это – искреннее желание добиться такой формы политического, экономического и юридического статуса, которая максимально эффективно была бы ориентирована на интересы большинства населения Татарстана. Если окажется, что во главе угла положено именно это, а не конъюнктурные, националистические или другие подобные мотивы, мы будем всячески содействовать правовому оформлению этой ситуации».

Вопрос: «Может ли в принципе Россия подписать с Татарстаном равноправный договор? Могут ли Федерация и ее субъект договариваться о чем-то на равных правах?».

Геннадий Бурбулис: «Есть же целый ряд достижений мировой цивилизации, связанных с правом на свободное волеизъявление, справедливое распределение полномочий, с правами граждан. Сейчас требуется более сложная форма отношений. К ней мы и идем. Поэтому сам по себе термин «равноправие» не должен ни отпугивать, ни расслаблять. Он вполне может быть наполнен содержанием, адекватным нашим общим стремлениям, – становлению Российской Федерации как целостного государства, в котором республики имеют право на суверенитет, на самостоятельную деятельность. Чем сильнее и самостоятельнее республики, тем сильнее и целостнее сама Федерация (но разве это утверждение не относится к краям, областям России? Почему же Татарстан отказывает им в равноправии? – Авт.)».

Валерий Тишков более откровенен.

Вопрос журналиста: «Возможны ли свободное развитие татарского и других народов, проживающих на территории Российской Федерации, реализация их права на самоопределение без существования независимого государства?».

Валерий Тишков: «Да, это возможно. Если в данном случае речь идет о татарском народе, то его свободное развитие может мыслиться и реализовываться только в рамках Российской Федерации, поскольку три четверти татар живет за пределами Татарстана. Даже если окрепнет и реализуется статус Татарстана как суверенного государства, все равно в вопросах реализации прав, интересов, культурного развития татар как второго по численности народа на территории России невозможно обойтись без участия органов всей Российской Федерации».

Вопрос: «Как вы относитесь к тем процессам, которые происходят в Татарстане? В частности, я имею в виду перевод правоохранительных органов под юрисдикцию республики, принятие закона о языках и так далее?».

Валерий Тишков: «Процессы, которые там происходят, чрезвычайно важны и интересны, в них много позитивного. Но никак нельзя согласиться с некоторыми решениями, которые не содержат ответственности, присущей политикам. Я говорю о контроле над правоохранительными органами, о собственной таможне, о разделе военного имущества, о гражданстве… По этим позициям мы едва ли найдем точки соприкосновения. Особенно российская сторона не готова согласиться с предложениями, формулируемыми национальными движениями».

Татарстан, безусловно, возглавлял появившиеся на развалинах Союза национальные (а правильнее было бы сказать – националистические) движения и устремления. Но и другие республики, и даже русские края и области прониклись подобным желанием. Отличие русских регионов заключалось только в том, что в них не было националистических мотивов. В русских регионах требования суверенитета ограничивались требованием большей экономической свободы, децентрализации управления и равноправия всех субъектов Российской Федерации (напомним, с последним требованием решительно не соглашались автономные республики. – Авт.). Особенно отчетливо эти настроения выразились на Сибирском съезде народных депутатов всех уровней, состоявшемся в Красноярске в марте 1992 года. Делегаты потребовали от Москвы децентрализации управления, экономической самостоятельности территории, одноканальной системы налогов, свободы внешнеэкономической деятельности. Резолюции съезда напоминают ультиматум.