Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Ирина Мазаева

– Куда?

Димочка осторожно взял свою сумку, словно боялся, что его сейчас уведут без вещей.

– Куда все! – бодро отозвалась Соня.

Но все сейчас, к сожалению, шли кто куда, потому что урок был последний и народ стремительно разлетался по курсам и репетиторам. Вот и Димочка убежал на тренировку. Вышедший в коридор Макс поднял голову, словно гончая – то ли прислушивался, то ли принюхивался.

– О! – поднял он палец и убежал к лестнице.

Чего это его так возбудило? Хотя… вроде как кричали на пятом этаже. И топали. И падали. И мяч стучал.

Тихон пошел следом. Ничего не сказал. Только из-за поворота послышалось: «Максим! Можно тебя?»

– А не устроить ли нам вечеринку?

Тырин являл задумчивость.

– По случаю чего?

– Надо же как-то новенького вводить в коллектив.

Мысленно Соня застонала. Славку не поймешь: то у него одно, то другое.

– Зачем?

Соня столько боролась с Гладким, что одна мысль: теперь он может стать одним из них – ввергала в ужас.

– Правильно. Незачем. Проведем вечеринку просто так. И кстати – за тобой кино! Ты обещала.

– Когда?

– Когда в любви мне признавалась.

– Это когда ты мне про дизентерийных амеб говорил?

Славка прищурился. Он был очень хитрый, командир их маленького дружного отряда Слава Тырин. У него всегда в голове были прожекты, планы, выстраивалась цепочка взаимоотношений.

– Позвал бы ты Леночку, – грустно произнесла Соня. – А то она от тебя уйдет к Гере. Вон он как красиво глаза к потолку закатывает.

– Все к Гере уйти не могут. Давай сегодня в кино.

– У меня курсы до девяти.

– Жаль.

Он тоже пошел к лестнице. Соня провожала его взглядом. Славка всегда был склонен к театральным жестам. Сейчас доберется до поворота, может быть даже повернет, но вновь появится. Как бы ставя красивую точку в бестолковом разговоре.

– А с новеньким ты поосторожней. Я недавно телевизор смотрел, показывали «Их разыскивает полиция». Я долго думал, кого он мне напоминает. Сейчас только догадался. Точно! Маньяк!

– И физический гений, – согласилась Соня.

Чем-то новенький пробил Большого Брата – физик был к нему теперь особо расположен, пару раз ходил с ним к директору. Натаскает его на золотую медаль, не иначе.

Все эти мысли рождали в душе раздражение. На себя, на новенького, на весь мир. И почему все меняется не в лучшую сторону?

Утро следующего дня началось с неожиданного явления.

Дверь кабинета распахнулась, изрисованная сумка, бряцая значками, пролетела заданную траекторию.

– Бунин! – вступил в класс Макс.

– Куприн, – поправил русиш. – «Гранатовый браслет».

– О! Можно стих?

– Прозой, Максимов.

Макс смело шел от двери к своему месту.

– Прозой я не могу! Только высоким штилем.

Вася с Федей шмыгнули к ближайшей парте.

На порог ступил Тихон.

Русиш, уже открывший рот, чтобы сделать Максу очередное замечание, вопросительно глянул на Гладкого.

– Извините, Сергей Юрьевич, можно войти? – пропел тот звонко.

В вопросе его не было и сомнений в том, что его пустят.

– Заходи, Гладкий. А ты почему задержался?

– Непредвиденные обстоятельства, – все так же бодро отрапортовал Тихон. – У меня предложение. Давайте устроим суд.

– Над кем? – мгновенно отреагировал Тырин.

– Над Желтковым из «Гранатового браслета». Правильно ли он сделал, что застрелился. И как наши поступки влияют на других людей.

– Очень интересная тема! – Русиш даже сделал несколько шагов к Тихону. – Два дня на подготовку хватит?

– Хватит! – перехватил разговор Славка. – Как настоящий суд? С адвокатами и прокурорами?

– И с трупом, – вставил язвительный Гера. И как всегда, закатил глаза.

– А меня возьмите на княгиню Веру, – заторопилась Катрин.

– Давайте потом распределим роли, – осадил начавшийся шум Тырин.

– Проходи, Тихон. – Глаза русиша блестели. Идея ему нравилась. Тырин тоже.

Про опоздание на урок было тут же забыло. Соня с удивлением смотрела, как Макс с Гладким обмениваются приветственными жестами.

Лед тронулся, корабль челюскинцев пошел ко дну.

– Счет-то какой? – вдруг вспомнил Гера.

– Двадцать – двадцать, – буркнул Федя. – Мы не доиграли.

Роли для суда распределили быстро. Княгиня Вера досталась Катрин, Гера взял роль ее мужа Василия Львовича. Лена стала хохотушкой Анной. Фил вытянул для себя роль шурина Николая Николаевича. Гладкий удовольствовался ролью Желткова.

– Ты – труп, – холодно посмотрел на него Тырин. – Поэтому лежишь и молчишь.

– С удовольствием, – легко согласился Тихон.

На лице Славки появилась досада. Он давно и безрезультатно выводил Тихона из себя, бросал едкие подколки, колючие замечания. Но ничего не действовало. Гладкий был ровен со всеми. На физике он раз за разом показывал себя если не вундеркиндом, то почти гением. Большой Брат смотрел на него пристальней собаки Баскервилей. Кажется, будущее Гладкого было предрешено. У ББ были какие-то связи в МГУ.

Стоило русишу выйти из кабинета, как Макс стал аплодировать. Томочка подхватила. И тут же громко, словно взрывая петарды, захлопал Гера.

– Ну что же… – на лице Тырина недовольство – он все прекрасно понимал. – Признаю, раскрутили русиша грамотно. – На Гладкого не посмотрел, словно это не его находчивость спасла ситуацию. – Все читают Куприна и готовят свои роли. В субботу соберемся где-нибудь, обсудим. Я всем позвоню. Не занимайте вечер.

Тихон согласно кивнул и стал собирать свои вещи. Соня с тревогой смотрела на него. Она знала, это еще не все. Сейчас Тырин выдаст козырь. Сейчас пойдет тяжелая артиллерия.

– А у меня музыкалка, – протянула «княгиня Вера».

– Скажи, что ты репетируешь на выезде, и подбери какую-нибудь музыку, будешь играть на фоно.

– Ах, Клементи, Клементи… – вздохнула Катрин, облокачиваясь на Геру.

– Лучше Скрябина, – фыркнул Бородин.

Как кузнецовский кавалер он уже имел удовольствие сходить на несколько ее концертов, и все, что она к ним учила, знал наизусть.

– Увидимся, – коротко бросил Тихон, проходя мимо Сони. Но говорил он не ей, всем. Всех же в субботу вечером приглашали…

– Ты – труп! – напомнил Тырин.

Соня вздрогнула.