Потерянные души - Майкл Коллинз

Фишер подошел к шефу, который сказал тихо:

— Кайл мертв. Разнес себе голову.

Оставался вопрос, сказал ли Кайл что-либо? Не оставил ли он записки?

Но чтобы получить ответ, мне предстояло ждать.

В часы, последовавшие за перевозкой Кайла из школы в морг графства, эфир заполнили дикие подробности — удушение, ритуальные ножевые удары — убийства Черил. Тайна становилась все глубже. Не причастны ли к смерти Черил и другие лица? Отдел коронера все еще изучал улики. Черил Карпентер было нанесено двадцать ран.

Программу «Говорим с радиослушателями» засыпали вопросами и домыслами. Люди хотели знать, каким образом полиция допустила столь непростительную небрежность и не арестовала Кайла у него дома? Разве все улики отдела коронера не указывали на Кайла как наиболее вероятного преступника? Черил была лицом к лицу с нападавшим и почти наверное знала, кто он. Физическая сила при удушении была неимоверной, что указывало на личность вроде Кайла Джонсона. Разве одно это не должно было вызвать подозрения?

Все это я слушал по радио в управлении, где ждал, когда появится шеф или мэр. Они не появились.

В управлении глухая тишина — ни звонков, ни голосов. Тот факт, что Черил была убита в соседнем городе, лишил нас возможности сколько-нибудь серьезно участвовать в этом деле. Расследование перешло к властям графства. Им и предстояло расхлебать всю эту кашу.

Бейнс перешел в наступление и пытался связать смерть Черил с заговором членов нашей футбольной команды, настаивая на ритуальном характере убийства. Он утверждал, что его управление действовало с осторожностью, не арестовав подозреваемого до заключения коронера, хотя за Кайлом было установлено наблюдение, его передвижения фиксировались в надежде установить, кто еще мог быть причастен к преступлению.

Ближе к вечеру разорвалась еще одна бомба: новая улика, связывающая Кайла с убийством Черил. Обломки ногтей Черил были обнаружены в рукавах кожаной куртки Кайла, найденной в классе для приготовления домашних заданий.

Эфир снова заполнили вопросы о том, каким образом подобные улики могли остаться незамеченными. Если бы Кайла допросили раньше, то и эти улики были бы найдены раньше. Школьный сторож, нашедший куртку, сообщил репортерам, что на ее левом рукаве была прореха.

В управление зашла Лойс. На ней были розовые сапожки и пушистое пальто в тон. Она сказала не без иронии:

— Не думала найти тебя тут. Я думала, ты уехал в Чикаго навсегда.

Я знал, что она пришла повидать меня, — во всяком случае, я на это надеялся, но сказал только:

— Если ты ищешь шефа, то его здесь нет.

Приемник на моем столе был включен, и в возникшей между нами паузе диктор повторил сообщение про куртку Кайла.

Я, не вставая, посмотрел на Лойс.

— Думаешь, все это того стоило?

Лойс опустила глаза.

— Молчи. — Она покачала головой. — Чем меньше я знаю, тем лучше.

Я подался вперед:

— Что ты знаешь, Лойс? Что рассказал тебе шеф?

Она огляделась, будто в управлении мог кто-то быть.

Я взял ее за локоть, она отдернула руку.

— Успокойся, Лойс. Они все ушли. Так что тебе известно?

Лойс смерила меня свирепым взглядом:

— Мне известно, что ты — не тот человек, каким я тебя считала.

— Я не про себя спрашиваю.

— Мне известно, что все старались помочь Кайлу.

— Неужели? А я думаю, что мы старались помочь самим себе, вот что я думаю. Кайл хотел пойти и признаться, что переехал девочку. Он был готов принять последствия, но все мы его удержали.

— Нет… Он вернулся только потому, что его подружка видела, как он наехал… Он одурачил тебя и так все перекрутил, что тебе казалось, будто ты им манипулируешь, а на самом деле было как раз наоборот. В этом талант великого футболиста… нащупать ход игры, разгадать защиту, все учесть, отвлечь противника и атаковать в неожиданном месте.

Я сказал:

— Ты говоришь, как мэр.

Лойс пропустила мои слова мимо ушей.

— Когда ты наконец уедешь навсегда?

Кайл Джонсон был предан вечному покою без посторонних в ту самую неделю, когда должен был завершиться чемпионат штата по футболу. Черил Карпентер продолжала оставаться в леднике морга. Она пополнила фольклор, пополнила легенду, эта сюрреалистическая Спящая Красавица, превратившаяся в криминальную улику.

Мы не оспаривали чемпионский титул, хотя другой команде все равно пришлось переодеться для игры, которую никто не пришел смотреть. Таковы были спортивные правила штата. Вы должны явиться, пусть и в отсутствии другой команды. Вы должны выйти на поле. В газете города наших противников их победу назвали «аплодисментами одной рукой».

Подозрения относительно пособников Кайла твердо сосредоточились на футбольной команде, и началась новая серия допросов и проверок алиби. Бейнс устроил себе кабинеты в мэрии и в школе, и за закрытыми дверями развертывался длительный процесс расследования.

Я ни в чем не участвовал, как и мэр с шефом.

Город отбивался от всего этого, ощущая себя осажденным и репортерами, и полицией. Родители членов футбольной команды сплотились и встретились в школьном гимнастическом зале для демонстрации солидарности. Данные коронера подверглись тщательной проверке, и весомость его вывода о том, что ножевые удары наносились несколькими соучастниками преступления, была поставлена под сомнение. Сам коронер пошел на попятный и начал подправлять свои заключения, ссылаясь на предварительный характер прежних выводов и обеспечивая себе пространство для маневрирования. Это было явное отступление, все усугублявшееся по мере того, как время шло, а никто из членов команды ни в чем не признавался и не уступал нажиму.

И с каждым проходившим днем вновь и вновь на радио и телевидении всплывал вопрос — можно ли поверить, чтобы группа ребят стояла и смотрела, как Кайл душит Черил, а затем приняла участие в кромсании ее трупа?

Иными словами, все работало против Бейнса. Общественность города возмутило расследование, которое сводилось к неконституционным методам, включающим допросы с пристрастием и запугивание, и наносило огромный вред детям. Доколе жители города будут оставаться заложниками неспособности полиции расследовать эту трагедию? Сколько еще будут продолжаться допросы учеников?

Разумеется, мэр не препятствовал выражению и распространению общественного мнения. Согласно же этому мнению, истина заключалась в следующем. Когда мать Кайла узнала о том, что он сделал ребенка своей подружке, Кайл свихнулся под тяжестью вины: извращенная вера матери помрачила его рассудок. Каждую победу на поле он воспринимал как соблазн дьявола, все ближе подводящий его к расплате за грехи, к ложной награде. Товарищи по команде чувствовали, что Кайл отдаляется от них. Играл он с исступленностью, которой прежде они не замечали даже у него, и она нарастала от игры к игре. Но после каждой Кайл превращался в зомби.