Новичкам везет - Эрика Бауэрмайстер

В Лос-Анджелесе всегда солнечно и тепло. Времена года, неотличимые одно от другого, сыплются, как шоколадки с ленты транспортера. Не поймешь, когда кончается весна и начинается лето. Календарь тут важнее погоды, не то что в Сиэтле. Ава живет в Лос-Анджелесе уже двадцать лет и все никак не привыкнет. Особенно сейчас, когда в ее родном городе весенние дожди и буйство тюльпанов и глаз невозможно отвести от белой и розовой магнолии и цветущего кизила. Как же она соскучилась по серебристой дымке Сиэтла, по сладкому запаху кустиков дафны. Хотя и в Пасадене есть свои радости, к примеру, сейчас она ходит в юбке и сандалиях на босу ногу.

Полукруглая подъездная аллея и белые колонны выглядели жутковато, но внутри оказалась вполне теплая компания. Четыре поколения собрались отпраздновать девяносто второй день рождения прабабушки. Руки ее скрючило от старости, но глаза ловили каждое движение. Ава сразу поняла, что для нее нетрудно подобрать аромат: запах травы в дюнах, высушенного на солнце белья, а в глубине – резковатый, четкий запах ленты для пишущей машинки. Ее дочь была сплошное молоко и ванилин, округлые очертания и распахнутые объятия. Она была, естественно, хозяйкой вечеринки. Чуть-чуть свежести белого мускуса и немножко табака, и она запрячет духи в дальнем углу ящика комода, чтобы изредка их нюхать, и все. Младшая – высокая стройная девочка лет десяти пахла как сосновая хвоя и скалы на берегу. Стоило девочке подойти поближе, Аве сразу же привиделись остров Лопес и Кейт.

Но мать девочки раскусить было гораздо труднее. Женщина держалась в стороне, хотя дочка и бабушка не раз пытались соблазнить ее каким-нибудь блюдом или вовлечь в беседу. Ава заметила, что девочка приносит матери флакончик за флакончиком, а та кивает, улыбается, но даже не делает вид, что нюхает. Когда дошло дело до бесед с глазу на глаз, она была последней, кто вошел в маленькую комнатку рядом с гостиной. Аве отвечала односложно и безо всяких эмоций – ни цвета тебе, ни запаха, ухватиться не за что. И в то же время Аве казалось, что она еще не встречала человека, столь чувствительного к ароматам. Женщина сидела совершенно неподвижно – ну прямо охотничья собака, не обращая внимания ни на какие запахи, кроме того, за которым надо идти по следу. Они были одни в комнате, но собеседница Авы, несмотря на все ее воспитание, не желала обсуждать кулинарию, местные новости и воспоминания детства.

Устав спрашивать, не получая ответа, Ава почти между прочим заметила, что обычно на подобных вечеринках много женщин, но они редко все из одной семьи. А тут такая большая семья, и все женщины.

Собеседница подняла глаза. Ава инстинктивно отшатнулась, столько в них было гнева и неприкрытого страдания. Она не часто совершает подобные бестактности, острый нюх обычно помогает разбираться в людях. Ревность, нервозность, гордыня и похоть источают характерные запахи, так что нетрудно перевести разговор на другую тему.

– Простите, пожалуйста, я ничего не знала.

Запах горя заглушил все остальные ароматы. Отсутствие запахов парализовало Аву.

– Мой сын, – в голосе ни малейших эмоций, – утонул. Два года назад. Ему было десять. – Он умер, – продолжала собеседница, – а запах все равно оставался в комнате. Но они меня уговорили уйти, а когда я вернулась, его вещей уже не было. Они убеждают, что так нельзя, напоминают, что у меня есть дочь. – Она бросила взгляд на Аву и на чемоданчик с ароматами. – А мне нужен мой сын.

Да, тут никаким запахом не поможешь, не вернешь ее назад, в этот мир, ведь того единственного, что ей нужно, там нет.

– Я вам ужасно сочувствую. – Перед этим горем она бессильна.

Уходя, Ава снова увидела девочку, и на нее опять пахнуло ароматом хвои.

Она вернулась в парфюмерный магазин. Моника сидела в офисе, заваленная шарфами из Франции.

– Знаешь, чуть-чуть пахнут. – Она не дала Аве даже в дверь войти. – Как будто идешь вдоль Сены, еще минутка, и войдешь в Лувр.

– Моника, мне нужно вернуться домой.

Может, это и неподходящее время, но Аву это ничуть не волновало. Там, в окне самолета, был Сиэтл, серебристый, голубой, темно-зеленый. Город в окружении воды и островов. Извилистая береговая линия здоровалась с ней, обещала надежное укрытие, место, где можно поразмышлять о жизни. Удивительно, сколько тут зеленого, голубого, и никакого жилья. Сколько лет она уже прожила в городе, где дома непрерывно захватывают пространство холмов, гор и пустынь, лепятся к обрывам, так и норовят поставить ногу в океан.

Убедить Монику было весьма непросто. Но Ава была непреклонна, и они наконец сговорились на трехмесячном отпуске.

– Это просто мелкий кризис среднего возраста. – Моника, конечно, знала, о чем говорит. – Но ты работоспособная и деловая, так что трех месяцев тебе хватит.

И вот теперь, в самолете, Ава принюхивается в нетерпении. Ага, девчушка рядом, тоже ждет не дождется.

– Я еду домой, – заявляет она, пытаясь через плечо Авы выглянуть в окно. – Я жила с папой, а теперь еду обратно к маме. А вы куда?

Она не скрывала своего любопытства.

– На остров Лопес, чернику понюхать.

– Мама говорит, что черника еще не поспела.

– Не страшно, я подожду.

В домике ничего не изменилось с детских лет – отец старался ничего не менять. Те же самые посудные полотенца в красно-белую полоску, древний раскладной диван – гости с утра с трудом разминали мышцы. Топчан на застекленной веранде, она обожала там спать в детстве. Словно ты одна во всем мире, и в то же время вся семья тут, под боком. Когда мама умерла. Ава отказывалась спать на веранде, но отец все равно не убрал топчан. Пусть будет, просто на всякий случай, объяснил он. Никогда не знаешь, когда потянет на приключения.

Она внесла в дом пакет с продуктами – отец заставил взять, она заехала домой по дороге на остров.

– Я понимаю, что ты хочешь побыть одна, – сказал отец. – Но если соскучишься по компании старика отца, только позвони.

Разбирая продукты, Ава улыбалась. Отец точно знает, без чего ей и дня не прожить – свежемолотый кофе, мексиканский шоколад и хороший виски. Она открыла пакет с кофе, скрутила крышечку с бутылки и медленно, глубоко вдохнула.

Остров Лопес – один из самых плоских в архипелаге Сан-Хуан, на нем все больше фермы да фермы, ландшафт однообразный, ни гор, ни холмов. Ава ходила на долгие прогулки вокруг всего острова, и ее часто обгоняли велосипедисты и автомобили, груженные туристским снаряжением. Местные жители дружелюбно махали и предлагали подвезти. Тут, похоже, все друг друга знали, с ней заводили бесконечные разговоры, и Ава носом чуяла грусть, злость или покорность судьбе. В конце концов она извинялась и продолжала прогулку, чтоб не пришлось снова мышцы разогревать, а то с дневной нормой в пятнадцать километров она уже и так отстает от плана.

Во второй половине дня она гуляла по пляжу. Здесь мыслям хватало простора, и они убегали за горизонт. Волны накатывали на скалы, песок и камешки хрустели под ногами. Она играла в игру, которую они с Кейт придумали, когда были детьми, – искала камешек, соответствующий настроению дня. Вот этот кругляш с блестками, нет, этот, ярко-оранжевый, овальный, еще совсем мокрый. В конце дня она приносила самый лучший камешек домой, клала на каминную полку – в коллекцию, начатую камешком Кейт.