Пастух для крокодилов - Сергей Возный

— А ты думал, я в них по Москве щеголяю? Знать бы, что такие кроссы предстоят!

— Это еще цветочки, — пообещал Богдан оптимистично, протягивая флакончик с порошковым стрептоцидом. — Присыплете погуще, чтоб ни одна бацилла не пролезла, и дадите, опять же, высохнуть. Кира, охраняй господина Суханова как… не знаю даже с чем сравнить. Зеница ока — это слишком затерто и банально.

— А ты нас опять покидаешь? — девушку шутливый тон коллеги не обманул. — Потом опять явишься бегом и предоставишь тридцать секунд на сборы?!

— Вполне возможно. Гляжу я, знаешь ли, на небо и не нравится мне расположение тамошних туч. Дождь будет, однако. Натуральный тропический ливень. Нам к тому времени очень желательно укрыться.

Про себя подумал, что поиск родника сейчас важнее любых убежищ. Кончается водица-то! Вдобавок, захотелось, вдруг, горячей пищи, она и для здоровья куда полезней. Алгоритм поиска не сложен — всего-то сыскать места, где низина резко переходит в возвышенность, образуя склоны. Было бы время!

Условный знак встретился Богуславскому в районе самом неожиданном — на обходной тропе вокруг бурелома. Срезал кто-то кусок коры в метре от земли, вычертив посреди оголенного участка стрелку-указатель. Судя по цвету древесины случилось все давным-давно, а судя по глубине вырезки, смысл рисунка был не сиюминутным. Подобными знаками охотники и прочие местные бродяги как раз и отмечают дорогу к общечеловеческим ценностям: воде, еде и отдыху. Проверим-ка!

Метров через сто нашлась еще стрелка, а вскоре и сам родничок — неприметный совсем. Обычная яма, заросшая травой. Следы кострищ поблизости выглядели настолько старыми, что появления тут людей в ближайшее время вряд ли стоит опасаться. Богдан прилегающую местность осмотрел-таки, следов хомо сапиенс не обнаружил, а к спутникам решил вернуться другим путем. Напрямик. Слишком грозным выглядело уже небо, да и сумерки близко.

Скелет обнаружился в зарослях, рядом с родником, прикрытый от случайных зрителей стеной остро пахнущих кустов. Не шагни Богдан в сторону от тропы — не заметил бы сроду (он и не горел желанием, но это уже вопрос второй). Прямо посреди крохотной лужайки вздымался громадный муравейник, в муравейнике воткнут кол, а на колу, соответственно, бренные останки. Обглоданные, чистые, не успевшие еще пожелтеть от непогоды. Жутко ухмыляющийся череп увенчан бурой нашлепкой, в которой, при ближайшем рассмотрении, узнается истлевший коричневый берет.

— Азия-с, — пробормотал Богдан, морщась от приторных ароматов и от общей неэстетичности зрелища. — Никакой, понимаешь, культуры обращения с пленными!

Говоря откровенно, в прежние годы доводилось видеть кое-что и похуже. На Черном континенте, к примеру. И в Колумбии. Думается, что здешние джунгли при правильном поиске открыли бы миру немало скелетин в красных партизанских баданах: тоже на кол посаженных, распятых, просто вздернутых на первом суку. Война. То самое, о чем так не любят говорить и думать штабные генералы в отутюженных мундирах.

Богуславского сейчас волновали куда более приземленные вещи, потому задерживаться на полянке не стал.

* * *

Переселение к роднику прошло на удивление быстро, учитывая сухановскую хромоту. Обосновались рядом с кострищами, набрали, совместными усилиями, воды и хвороста. Богуславский, нарезав жердей, выстроил примитивный, но вполне просторный шалаш. Роль черепицы сыграли широкие банановые листья, изнутри настелил бамбука и травы. Не отель «Хилтон», но минимальный комфорт обеспечен.

Богдан еще ковырял землю ножом, готовя ямку для очага, когда из окрестных кустов объявилась Кира:

— Там… вы видели?!

— Скелет, что ли? И чем он тебя так напугал?

— Ну, это же человек был! Циничный ты какой-то, прям вообще! — в распаленном виде коллега смахивала на обиженную студентку, или школьницу даже. Выпала напрочь из прежнего образа. Кому как, но Богдану сейчас она нравилась больше чем раньше.

— Умылась бы, — посоветовал отечески, уводя беседу в другую плоскость. — Вроде, красивая девчонка, а ни фига под краской не видать!

— На себя посмотри! — фыркнула та, пойманная, как и все ее бесчисленные прародительницы, на извечную женскую слабость. — Побрился бы, что ли! Смотреть страшно!

— А это один из элементов моего имиджа. Давай уже свой хворост, что ты его тискаешь! И дровишек бы надобно, ночь долгая предстоит.

— Ну, вот только бревна я и не таскала! Сам сходишь, не барин!

— Схожу, — кивнул Богуславский невозмутимо, подумав, что женские слабости — оружие разрывное и использовать их надо весьма осторожно. — Дмитрий Константиныч, не затруднит ли вас прокопать вот тут канавку? Это будет вместо вытяжной трубы. Премного благодарен…

Заготовка дров в джунглях — дело не столько сложное, сколько хлопотное и требующее повышенного внимания. Змеи всякие там, пауки, многоножки. Так и норовят, окаянные, затаиться среди сухостоя, да за руку цапнуть! У Богдана для этих дел была своя тактика — подойдя к подходящей лесине пинал активно по стволу, ждал реакции и лишь затем пускал в ход мачете. Прислушивался попутно, принюхивался, приглядывался. Беспокойство одолевало, невесть чем порожденное.

— Ну, и какого рожна тебе надо?! — спросил сам у себя. — Тишина давит? По стрельбе соскучился! Или мертвяка того не можешь забыть? Так это каратель был, враг твой злейший! Радоваться надо, а ты… — тут что-то ворохнулось, на самой окраине сознания, так и не превратившись в законченную мысль. Тревога осталась, чтоб ее!..

— Та-ак, ладненько, не будем пороть горячку, — сказал Богдан очень тихо и внятно, подумав, о Суханове. И о Кире подумав. Готовы ли они, если что? Мачете секануло очередную лесину, отбросил к общему штабелю, новую взялся высматривать. Анализировал попутно собственные органы чувств — с какого же боку этот ЗВОНОЧЕК? Зрение и слух, молчат, обоняние регистрирует стандартный набор запахов. Осязание… Стоп! Вот оно! То самое ощущение, вроде прилипшей к лицу паутины!

За ним кто-то следит!

Или нет?

Ерунда какая-то! Еще мгновение назад поклясться мог, что чувствует неотступный взгляд, а теперь, вдруг, ушло и рассеялось.

— А не попить-ли нам пивка? — сказал Богуславский громко первое, что пришло в голову, ощущая, как ладонь потеет под перчаткой.

— Пивка попить, песни попеть! Кому охота — пускай слушают! А он у джипа лежа-ал!.. — голос сорвался, вдруг, и пришлось доставать фляжку. Глотнуть родниковой воды, прокашляться, будто певец перед выходом. Затянуть фальшиво и немелодично первое, что вспомнилось:

Он у джипа лежал, в снег откинув затылок,

Плэйер внучке в подарок упал в стороне.

Три заглавные буквы на корочке ксивы

Он обратно отдаст благодарной стране!

Эх, не к месту вспомнилось, ну да ладно. Эту бы песню в хорошей компании, да под водочку, да под гитару!

…Как отдал двадцать лет, три развода и веру,