Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Не было провианта – реквизировал «рогатую скотину», питались вяленым с солью мясом. Встретил отряды Иловайского и Бородина, присоединил их к себе и продолжил преследование. И наконец на Большом Узене они нагнали бегущего Пугачева. Суворов готовился его схватить, но судьба посмеялась над стремительным ловчим:

Последняя ламентация, написанная через четверть века после знаменитых событий, носит своеобразный оттенок жалобы ребенка, уже давно выросшего, но до сих пор помнящего, как однажды в детстве лишили его заслуженного подарка.

Конечно, стремительный Суворов немедля принял пленника из рук коменданта Симонова, трепетавшего от одной мысли о том, какой пленник ненароком достался ему. Соорудив деревянную клетку на двухколесной повозке, повез наш генерал-поручик свою драгоценную «добычу» через степи поспешно назад «при непрестанном во все то время беспокойствии от киргизов, которые одного ближнего убили и адъютанта ранили…»[298]Конечно, довез он Пугачева в целости и сохранности до Симбирска и сдал там с рук на руки генерал-аншефу графу П. И. Панину. Но это было все совсем не то, на что он надеялся, гоняясь по степи за бунтовщиком и везя его к Волге. Чего же хотел Суворов? Это хорошо видно из письма его графу Панину от 22–23 сентября (старый стиль) 1774 г.:

Но на такое везение рассчитывал он зря: граф Петр Иванович славой поимки «злодея» делиться не желал, тем более с человеком, известным своими связями с высоко и стремительно поднявшимся при дворе Г. А. Потемкиным, с которым у братьев Паниных уже зрел конфликт.

Суворову пришлось повернуть на Симбирск, где была главная квартира его начальника. Там 2 октября (старый стиль) он сдал важного пленника. И тут граф Панин проявил верх придворной политичности и коварства: он публично поздравил военачальника за ревностную службу. Казалось бы, герою воздали по заслугам, на самом же деле подставили ногу: среди присутствовавших должен был находиться руководивший следствием над повстанцами и осуществлявший негласный надзор за графом Петром Ивановичем, коему императрица не доверяла, генерал-майор П. С. Потемкин, троюродный брат нового фаворита. В самых желчных тонах передал он в письме государыне прославление Паниным Суворова. Взгляд Екатерины II на «поимщика» мгновенно изменился: она сочла его человеком, «ласкающимся» к подозрительным братьям. Не помогла и протекция, которую оказывал при этом Суворову сам Г. А. Потемкин. Императрица весьма иронично писала своему любимцу:

Честь обнародования подоплеки этих событий принадлежит В. С. Лопатину, публикатору наиполнейшего собрания писем полководца, снабдившему их интереснейшими комментариями в 1986 г.

Нельзя сказать, чтобы герой наш остался совсем без награды: 3 сентября (старый стиль) 1774 г. императрица личным письмом поблагодарила генерала за ревность к службе и спешный приезд на внутреннюю войну и пожаловала ему 2000 червонцев «на экипаж», но это было до поимки Пугачева и всего, что за ней последовало. И это было все. Какой-либо награды за Козлуджи он не получил. Возможно, здесь сказалось недовольство Румянцева Суворовым из-за его распрей с Каменским как до, так и после сражения, равно как и за самовольный отъезд его в Бухарест после ссоры с Каменским. Так или иначе, но только 10 июля (старый стиль) 1775 г. при праздновании первой годовщины заключения мира с Оттоманской Портой награжден был Суворов за службу шпагой с алмазами. Среди многих прочих, что награду обесценивало. Обида глубоко засела занозой в сердце, и по прошествии шести лет он с горечью писал из Астрахани своему старому знакомому и правителю канцелярии Г. А. Потемкина Петру Ивановичу Турчанинову:

Да, метил он тогда высоко, но нам сегодня приятно сознавать, что высшую награду Российской империи получил Суворов не за поимку Пугачева, а за победу в начале новой войны с Турцией. Но речь об этом впереди. А пока что судьба в тот самый момент, когда он был переполнен обидой, поднесла ему иную награду, которую наш генерал, может быть, вначале вполне и не осознал, но которая впоследствии украсила его одинокую старость: 1 августа (старый стиль) 1775 г. в Москве родилась у него дочь, желанный первенец. Девочку назвали Натальей, а отец через тринадцать лет в письмах своих стал звать ее Суворочкой и под именем этим обессмертил.

По пленении Пугачева на краткое время в октябре 1774 г. приезжал Суворов в Москву повидаться с женой и отцом. Это была их последняя встреча. После чего наш герой снова отбыл в Поволжье и числился при Казанской дивизии. Там находился он до конца лета 1775 г.

Чем занимался в эти месяцы Суворов? Он сообщает нам:

Хотя Салават Юлаев еще пытался сопротивляться, значительная часть башкирских старшин встала на путь примирения с властью. Большую роль в этом тогда сыграла политика А. В. Суворова, державшего с ними совет и обещавшего именем императрицы полное прощение, если восстание прекратится. И 24 ноября Салават с несколькими верными сподвижниками был властям выдан, а последние вспышки протеста действительно угасли без пролития крови. Умеренности требовали и от Казанской следственной комиссии: из рассмотренных ею 9164 дел по обвинению в участии в бунте 38 закончились казнью, но 8342 подследственных были отпущены[305].